Однажды детство кончилось

Пора мне снова браться за работу. Простите за немногословность. Кстати, я забыл то конкретное место, где оставлял свои письма в прошлые годы. Это я положу в дупло старой сосны. В конце концов, это почти ничего не меняет. Что значат несколько метров, отделяющие старое место от нового, по сравнению с расстоянием от Земли до ближайшей населённой планеты… Правда?

18 лет

Этот год пролетел так быстро! Не могу поверить, что я уже третьекурсник! Всё в буквальном смысле «отлично». В следующем году у нас распределение по кафедрам, и я, кажется, уже нашёл свою судьбу!

Прожив на Земле восемнадцать лет, я всё ещё не настолько состарился, чтобы перестать заниматься ребячеством. Конечно, это письмо едва ли будет прочитано. Прошлые письма, помню, куда-то исчезали. Вот ведь забавно, я в детстве действительно думал, что их читали инопланетяне! Верю ли я в инопланетян? Конечно! Фантаст, не верящий в пришельцев, — просто лгун. Недавно, кстати, попытался поучаствовать в литературном конкурсе… Они даже ни разу не связались со мной по телефону! А я ждал, волновался. Наверное, они так же, как все, не видят смысла за словами. Обсуждают язык, форму. Не глупо ли, имея литературное произведение, говорить не о свободной информации, которую оно несёт, а о коде, которым она закодирована!

Кстати, не знаю, это, наверное, покажется наивным… Я знаю, что каждый человек — индивидуальность, но постоянно чувствую, что слишком сильно отличаюсь от остальных людей. И не просто своими взглядами на мир, а, скорее, физическими чувствами. Почему-то мне часто бывает больно вступать в тесный контакт с другими людьми. Раньше я думал, это от того, что они плохие, хотят сделать мне плохо… Но теперь вижу: они вовсе не хотят, и даже вовсе не осознают этого! Им приятно — а мне… больно. Почему так? Иногда мысли пугают меня: что, если люди убьют меня случайно, будучи полностью уверены, что не причиняют мне никакого вреда, безо всякой задней мысли?.. Жуть.

20 лет

Здравствуй, незнакомый читатель! Возможно, ты уже имел дело с моими фантастическими рассказами о странных иных мирах. Спешу тебя разочаровать: в этом письме нет никакого вымысла. Всё, что ты сейчас прочитаешь, — чистейшая правда. Это история моей собственной жизни. Пожалуй, ни к чему раскрывать здесь моего имени. Пусть для тебя я тоже буду «незнакомым писателем».

Этот год принёс с собой много нового. Я полюбил девушку! Как ни удивительно, впервые. Её зовут Александрой, и она с радостью приняла моё предложение о свадьбе. Нашего сына, который скоро родится, мы решили назвать Кешей. Мы оба любим детей, и этого у нас не отнять. Саша — единственная, кто понимает мои чувства. Она такая чуткая и внимательная! Будто сам Бог послал её для спасения моей заблудшей души. Только лишь она понимает мои чувства, недоступные для остальных. Возможно, я просто слишком чувствителен. Не знаю.

И ещё одно. Я пишу эти письма каждый год, с самого детства, и вот беда — совсем забыл, куда относил предыдущие. Поэтому теперь, хотя бы ради романтики, я буду просто бросать их на ветер. Мы живём на десятом этаже, так что… кто знает, куда их занесёт, и кто прочтёт в результате.

21 год

Наверное, это последнее детское письмо, которое я напишу. Я лежу в больнице. Моё состояние ухудшается так стремительно, что скоро я даже не смогу держать ручку в руке. И это скоро — не через месяц и не через неделю. Наверное, это через час…

Я умираю. Врачи не понимают, что со мной. Говорят только, что у меня заражение крови, и оно слишком быстро прогрессирует. Никаких травм я в последнее время не получал, даже царапин не было. Анализ на ВИЧ отрицательный. Не понимаю… Мысли путаются. Наверное, такова моя судьба… Я чувствую боль во всём теле, особенно мучительно жжение где-то под грудной клеткой. А ведь я почти никогда не болел, не приходилось даже иметь дела с врачами.

Со мной моя Саша. Она очень волнуется, бедняжка, надеется, что я ещё могу выжить. Так перенервничала, что даже стала называть меня каким-то странным именем. Что-то на Ин… Может, она говорила о нашем сыне Иннокентии?.. Удивительно… Перед смертью мы почему-то возвращаемся в детство… Страшно ли мне? Скорее, страшно оставить жену и сына одних на этой чуждой Земле…

Прощайте… Я больше не могу писать…

Эпилог

То-те вышла с обратной стороны портала. Она не могла больше смотреть. И если раньше это было лишь робким предположением, то теперь оно обернулось ужасной реальностью… Её сын, Инктрон, был мёртв.