Однажды где-то…

В моей многострадальной сумке валялось не сколько пакетиков с семенами цветов, купила в самый последний день дома. Как раз перед переносом сюда. Сумка висела на деревянном гвоздике над моей лежанкой в Наниной избе. Когда Вереск и Нана исчезали по своим таинственным делам, а это случалось все чаще, я брала сумку, перебирала содержимое и тихонько ревела. А вы бы не ревели на моем месте? Скоро у нас новогодние праздники, если я не ошиблась в расчетах. Соберутся за столом по обычаю мои родненькие: дети, внуки… А я эвон где!…

Я сижу — реву в три ручья, а Яська меня утешает-утешает и сам начинает подвывать. Да так жалобно, так страдальчески, что я сразу реветь перестаю и принимаюсь, в свою очередь, Яську утешать. Вот как-то раз после очередного рева и надумала я семена эти высадить перед окнами. А что?! Пусть цветут — дом напоминают. Сказано — сделано!

Когда Нана заявилась домой (что-то рано на сей раз), я вовсю копала под окном клумбу. Я объяснила Нане, чего надумала, та только хмыкнула. Ну очень сдержанная старушка, даже у виска пальцем не покрутила. Кстати, надо будет спросить у Вереска, известен ли им такой жест? А Нана повертела в руках пакетики, рассматривая, даже понюхала и сказала:

— Сажай, вреда от них не будет. Да и пользы тоже. Только вот земля здесь бедная, худо расти будут, нескоро цветов дождешься.

Вот и пошла я на озеро за илом, решила удобрить клумбу. Надо сказать, что озеро здесь было преудивительнейшее. С трех сторон — Великое болото, с четвертой — гряда невысоких холмов, густо поросших лесом. Но и с этой стороны берега жутко топкие, подходят прямо под стены нашей крепостцы. И только в одном месте, сразу за крепостью, раскинулся шикарный песчаный пляж, пусть узкий, но очень удобный и красивый. Озеро, хоть и посреди болота, было удивительно чистым, с прозрачной голубой водой и ровным песчаным дном. Довольно большое, дальнего берега и не видно почти, округлое, обильное разной рыбой. Здесь вообще ландшафты и флора-фауна — бред сумасшедшего, чего только в кучу не намешано. И та-а-аких размеров!…

Домик Наны стоял почти у самого пляжа, пока его тыном не отгородили от озера. Я часто приходила сюда купаться, хотя еще и не лето. Одно неудобство, купаться приходилось в длинной Вересковой рубахе. Купальник-то я с собой не прихватила, разумеется. А купаться неглиже я не рисковала, вдруг не так поймут. Яська рассказывал, что в озере живет Водяной и его внучки. Я Яське верила, я теперь всему готова была поверить.

Вот притащилась я с бадейкой на пляж, стою, любуюсь этой красотой, не тронутой цивилизацией, и думаю о чем-то своем — девичьем: дно-то песчаное, где я тут ил искать собралась? А потом и брякнула:

— Дедушка Водяной, разреши мне из твоего озера ила взять.

Метров в пяти от берега вдруг всплыла кочка не кочка, в клочках зеленой не то осоки, не то щетины и с прозрачными голубыми большущими глазами. В глазах прямо-таки плескалось любопытство. Кочка открыла безгубый лягушачий рот и вопросила:

— А жащем тебе ил?

— Цветы хочу посадить под окном, а там земля бедная. Вот грядку удобрить илом надо.

Я поневоле во весь рот разулыбалась. До того эта кочка была уморительной, да еще дикция такая, сдохнешь! А своим ответом я кочку слегка озадачила. Из воды появилась лягушачья лапка размером с добрую сковороду, почесала то место у кочки, где, должно быть, находился затылок:

— А жащем их гладить? Бона они в лешу шами раштут!

— Они из моего мира, дедушка Водяной. Красивые. А под окном посажу, чтобы дом мой напоминали. Тоскую я по дому-то, понимаешь?

— Да как не понять, ить и я не беш понятия. Дам я тебе илу, шамого шмачного дам. Только уговор — как рашшветут, ты мне в ожеро по шветошку брошь. Для внушек моих. Молодые они ишо, шкушно им шо мной штариком, пушкай пожабавятьша. А?

— Какой разговор? А хочешь, я прямо на берегу еще посажу? Только место укажи, где их никто не потопчет. И учти, ждать цветов придется месяца два.

— Так ето ж ражве шрок? Да и на моем иле они в три ража шкорей жашветут, я же шловинку жнаю, — кочка подмигнула мне заговорщически. — А мешто тебе внушки укажут. Давай бадейку-то.

И кочка вместе с моей бадейкой погрузилась в воду. Ну, дела! Сама «на себя» удивляюсь. И тут возле меня возникли две чудненькие девчушки. Такие прелестницы, что я даже обалдела слегка — у такого-то деда! Матовая чистая кожа, огромные зеленые глаза, точеные носики, брови вразлет, алые губки и роскошные длинные волосы — у одной голубоватые, у другой с прозеленью. Только волосами и отличались. Девчонки были ослепительно молоды, а болтушки! Как вынырнули, так и затрещали без умолку, как две сороки, а голоса, как колокольчики, звонкие:

— Ой, а ты правда нам цветочки подаришь?! Ой, а ты правда на берегу их для нас посадишь?! Ой, а они какие? Ой, а они правда красивые?! Ой, а…

— Оглушили, красавицы! Давайте по очереди!

Девчонки вдруг примолкли и робко так спрашивают:

— А мы правда красивые?