Однажды я стану снегом

Он, колотясь от ярости, бросился на Тисию, а она уже не могла остановиться. Размахнулась и впервые в жизни ударила человека просто по перекошенной физиономии.

– Сука! – Цикада завыл от боли и схватился за скулу. Горожане завопили, но по-прежнему никто не осмелился выйти вперёд. Слуги старейшины отобрали кнут у Тисии и поставили её на колени. Старейшина подбежал к ней и хотел было шибануть сапогом, но внезапно передумал и по-звериному оскалился. Достал из ножен короткий меч и всадил его в живот стонущего и полуживого Казуми.

– По домам! Всем разойтись! – крикнул Цикада, развернулся и под проливным дождём пошагал прочь.

Тисия на четвереньках доползла до Казуми и заревела нечеловеческим голосом. Её любимый превратился в одну сплошную рану. Из распухшего рта текла струйка крови, в лёгких что-то булькало. Раздавались страшные предсмертные хрипы. Тисия не могла поверить, что ещё ночью целовала эти губы, гладила по мускулистым рукам и животу. А теперь боялась даже прикоснуться, чтобы не вызвать очередную вспышку боли.

– Помогите! Помогите же кто-нибудь! Что вы все стоите?

– Ти… си…я… – простонал Казуми и приоткрыл щёлочки глаз. – Выведи… выведи народ.

– Сам выведешь! Не смей умирать!

Прибежали люди. Кто-то прижал рану на животе. Суетились, хотя знали, что уже поздно. Звали лекаря.

– Выведи… я сказал… выведи… – это были последние слова Казуми.

– Сам выведешь! Сам! Не оставляй меня одну! – крикнула Тисия и внезапно замолчала, точно ей насильно закрыли рот. Рядом на колени опустилась Нацуна, прижала окровавленную руку мужа к своей щеке и тихонько заскулила. Тисия знала, что уже ничего невозможно сделать, что она – лишняя, что нужно уступить место законной жене, что стоит встать и уйти. Но напало какое-то тупое оцепенение. Дождь смыл все слёзы и чувства.

Вдруг её поставили на ноги и оттолкнули назад. Старуха в коричневом косодэ и с распущенными седыми волосами ткнула в Тисию обезображенным болезнью пальцем и, разбрызгивая слюну, прошипела:

– Пошла вон, грязная потаскуха! Не смей позорить мою дочь, мерзкая распутница! Чтоб ты сдохла! Сколько крови нам выпила! Прочь! Прочь, распутница!

Тисия закрыла рот ладонями, потому что наружу вырывался безумный вопль, и не разбирая дороги понеслась домой. Хотелось скрыться, спрятаться и раствориться в воздухе, как туман исчезал в солнечный день.

Грязная потаскуха – шаг, шаг-шаг-шаг. Мерзкая распутница – шаг, шаг-шаг-шаг. Как теперь дышать? Как жить со всем этим? Где найти силы?

Возле клетки с Каппой никого не было. Уродец ожил – выемка на макушке наполнилась дождевой водой, и сейчас он пытался разгрызть прутья. Тисия приблизилась к клетке, отодвинула засов и распахнула дверцу. Каппа изумлённо взглянул на девушку и на полусогнутых ногах выбрался наружу.

– Чего пялишься? – сердилась Тисия. – Беги! Спасайся! Хоть кому-то должно повезти сегодня!

– Я перед тобой в долгу, девица, – человеческим голосом произнёс Каппа и стремглав понёсся к озеру.

Тисия разглядела вдалеке мужчин, несущих полотнище с телом Казуми, сгорбленные фигуры Нацуны и её матери и толпу, которая ручейками растекалась во все стороны. Вот и всё! Горожане уйдут домой и ещё долго будут обсуждать произошедшее, стенать и заламывать руки, но никто не осмелиться выйти вперёд и призвать к справедливости. Только Казуми никого и ничего не боялся. А ведь она просила его быть осторожным! Я сделан из камня и железа, говорил он.

– Из камня и железа… из камня и железа… – беспрерывно повторяла она, расплёскивая грязную воду в лужах.

– Тисия, подожди! – кто-то позвал.

Она обернулась и непонимающе уставилась на высокого и стройного юношу. Мокрые волосы почти полностью облепили его лицо, так что Тисия никак не могла распознать незнакомца.

– Я – Хоку Ямасита. Друг Казуми… То есть был им…

– Друг? Где ты был, когда его убивали? – Тисия двинулась дальше.

– Я не успел. К тому же… Цикада… Он… – Хоку бросился вдогонку. – Я проведу тебя до дома. На всякий случай.

– Чтоб тебя сожрал гюки! Всех вас! Никто не помог, никто его не защитил! Трусы! Ненавижу! – плакала Тисия, спотыкаясь и поскальзываясь в грязи. Через дождевую завесу она разглядела размытые очертания своего дома. – На старосту нет управы! Он может творить всё, что вздумает! Шантажировать, издеваться, убивать! А вы… НЕ-НА-ВИ-ЖУ!

– Тебе нужна помощь, – с беспокойством сказал Хоку. – Твоя рука…

Тисия отдёрнула рукав, посмотрела на огромный кровавый рубец на предплечье и безразлично ответила:

– Пошёл вон, Ямасита! Тебе нельзя доверять. Вам всем нельзя.

Оказавшись дома, она сразу же приложилась к орнаментам. С облегчением ощутила, как отступили боль и тревога. Нурихён забрал все её переживания, а взамен подарил блаженную пустоту. Дождь назойливо стучал по крыльцу, скрипели ветви дзелькв и шелестел разросшийся папоротник.