Однажды я встретила волка (СИ)

Рууман шумно выдохнул. Он снова перестал понимать, рад ли был этой встрече или же хотел поскорее уйти.

— Я не собираюсь заводить с тобой этот разговор, Дииса. Однажды он уже расколол нашу семью.

— Совсем ты шуток не понимаешь, — вздохнула она, опускаясь на каменистый берег. — С тех пор, как мы перестали жить под одной крышей, ты становишься все хмурее и серьезнее.

— Мое положение в клане как-то не располагает к шуткам. Особенно сейчас.

— Я слышала, — перебила вождя Дииса, — что та занятная человеческая девушка вскоре придет в наш клан. Это правда?

Говорить о дочке охотника, доставившей столько проблем, не хотелось. Стоило подумать о ней, как следом вспоминался горящий яростной решимостью взгляд сына. Рууман хорошо знал этот блеск в глазах, эту смелость, которая стирала все границы самообладания и толкала на опрометчивые поступки. Даже защищая Тайру, Лик думал о той, ради кого рискнул своим положением, из-за кого сейчас клан разрывался на части.

Все они по молодости совершают одни и те же ошибки.

— Каждый в клане сейчас про нее говорит, — наконец, проворчал Рууман.

— Мне о ней стало известно гораздо раньше. И я даже знаю, о чем ты думаешь. — Дииса заметила перемены на его лице и улыбнулась. — Считаешь, что она изначально плохая партия Лику?

Вождь едва не зарычал.

— Я посмотрю на нее и решу, — процедил он сквозь зубы.

Дииса тяжело вздохнула. Трава у берега заволновалась от порыва ветра, и волколюдка провела по ней рукой, будто гладила.

— В этом все дело, Рууман. Ты пытаешься решить за других, не всегда считаясь с их мнением. Нередко пользуешься властью, даже по отношению к собственным детям. Тайра всегда была покорна, хотя в душе бунтовала, желая поступить по-своему. И Лик уважал тебя и как отца, и как вождя. Но сегодня он впервые огрызнулся, да?

— Ты и об этом уже знаешь?

Ругаться с Диисой или даже просто попытаться опровергнуть ее слова было непросто, Рууман отлично это знал. Потому сейчас, вместо того, чтобы возразить, он лишь молча сцепил руки и уставился на перекатывающуюся на порогах реку. А первая волчица улыбнулась еще шире, когда поняла, что попала в точку.

— Когда-нибудь это должно было случиться… — пробормотал вождь.

— Вот как ты заговорил.

Рууман вскинулся и бросил на Диису раздраженный взгляд, но столкнулся со спокойствием на ее лице. Ему стало не по себе — будто он повел себя не так, как должен, несправедливо обвинил и теперь не знал, что ответить, чтобы загладить неловкость.

Помедлив, Рууман все же отвернулся. А затем с силой потер лоб.

— Восхитительно. Несколько десятков лет я возглавляю клан Лииш, отвечаю за его интересы, приглядываю за каждым сородичем, но не могу понять, что происходит в собственной семье. Я правда не понимаю. Тайра все больше отдаляется, а поведением больше походит не на первую воительницу, а на малолетнюю ученицу. Теперь и Лик… нет, его я еще могу понять, он сошел с ума от деревенской девчушки…

— Рууман, — мягко перебила Дииса, — он не сходит с ума, а влюблен.

— Одно и то же. И от этого мне не легче. Митьяне наши законы чужды, и для клана она никто. Что он в ней нашел, я не понимаю.

— То, чего нет в женщинах нашего клана.

— И что же это? — фыркнул вождь.

Дииса пожала плечами.

— Я пока не знаю. Мне нужно познакомиться с ней. Безусловно, она отличается от волколюдов тем, что была человеком с рождения. Может, в этом кроется ответ на давний твой вопрос. Не закрывай глаза только потому, что происходящее отличается от того, каким ты желаешь его видеть. Позволь Всевидящей показать тебе правду, быть может, ответ найдется в ней.

— Ответ… — эхом отозвался Рууман. — Ну да…

И с чего он вообще решил, что разговор с Диисой поможет ему? С тех пор, как родился Лик, ее взгляды на жизнь поменялись: из буйной свободолюбивой волчицы, получившей титул Бесстрашная, она превратилась в мирную хозяйку, а потом — в лекаря душ. Рууман никогда не оспаривал мудрости своей спутницы и даже был рад, что уважение в клане Дииса теперь зарабатывала не титулом, а собственными поступками. Но перемены вызывали в нем легкое сожаление и невеселую усмешку: первая волчица боялась стать похожей на свою предшественницу, Суир Мягкую, но в итоге сама смягчилась.

Впрочем, проверять прочность ее терпения он бы не стал даже сейчас.

— Порой мне кажется, — криво ухмыльнулся Рууман, — что Всевидящая о нас забыла. Я не смею говорить о таком ни в чьем присутствии. Даже Ирмару лучше не слышать этих моих слов. Может, деревенская знахарка — и правда знак покровительницы. А может, ее шутка. Или испытание. Одному Изначальному известно, что у нее на уме. И мне не хочется полагаться на милость богов в этот раз.

— Поэтому ты хочешь положиться на кого-то… живого? — осторожно спросила Дииса.

— Живого… Ты имеешь в виду?..

— Мне кажется, что ты возлагаешь надежды на того чужеземца. С каких это пор ты ждешь, когда проблемы клана решатся другими?

— Я не жду от него решения проблем! — огрызнулся Рууман. И понял, что солгал: в груди неприятно защемило. Осознание так разозлило его, что он вскочил с места и стал расхаживать по берегу.