Однажды я встретила волка (СИ)

Клан затих, с трепетом наблюдая за семейной ссорой. Еще никогда Лик не выступал против решения отца открыто, и сейчас одна его часть наслаждалась этим, а другая вопила от ужаса. Отец не спустит ему это с рук. Они обязательно поговорят о его поведении, и едва ли Лик легко отделается.

— Лик… — испуганно шепнула Тайра, — не надо…

— Я прекрасно осознаю, что Тайра сделала глупость и должна ответить за свои поступки, — не пожелал останавливаться Лик. Его янтарные глаза смотрели на вождя с вызовом. — Но сейчас не самое удачное время, чтобы закручивать хвосты.

— Еще поучи меня, как кланом управлять, — пророкотал Рууман.

На морде волколюда не дрогнул ни один мускул. Как бы не плясало сердце у Лика в груди, внешне он был спокоен, как на охоте, и это спокойствие невольно передалось отцу. Вождь шумно выдохнул, бросил короткий взгляд на членов клана и недовольно цыкнул.

— Возвращайтесь к своим обязанностям, — велел он, а затем подал знак Ирмару подойти. — Уведи Тайру на поле наказаний. Я займусь ей позже, без свидетелей. Лик, — обратился он к сыну, — ты идешь со мной в дом.

Лик не стал возражать. Подобравшись, он прошел мимо Ирмара, бросил ободряющий взгляд на сестру и направился следом за Рууманом.

* * *

Рууман терпеливо дождался, пока Лик примет человеческий облик. Он наблюдал за слабыми всполохами огня в очаге, когда молодой волколюд вошел и присел на краешек стола, слегка поморщившись от боли в ногах и пояснице. Некоторое время в комнате царила зловещая тишина, в которой треск поленьев, только что подброшенных главой клана, казался оглушительным.

— Что за представление ты устроил у большого костра? — наконец, процедил Рууман, не поворачивая к сыну головы.

Лик поджал губы.

— Ты ведь не думал, что я всегда будут беспрекословно следовать твоим решениям?

— Какого дамнара ты решил показать характер именно сейчас?!

Голос вождя больше походил на рык. Лик подумал, что стоит сказать неверное слово — и он взорвется, и тогда мало не покажется никому, и в первую очередь самому Лику. От этой мысли спокойствие окутало его плотным коконом.

— По той же причине, по которой ты решил воспитывать Тайру у всех на глазах.

Рууман резко обернулся. Огонь слабо трепыхался за его спиной, но этого оказалось достаточно, чтобы очертить его мощную фигуру. Глава клана шумно втянул носом воздух, затем выдохнул и стал расхаживать по комнате.

— Ты сам говорил, — осторожно продолжил Лик, — что сила не всегда приводит к результату. Ты злился на Тайру. Но накажи ты ее строго сейчас — и возмущения лишь усилятся. Она пользуется уважением в клане, что бы ты ни думал, но теперь, при угрозе нападения княжеской дружины, лишать ее этого уважения неразумно.

— Если я буду прощать неповиновение, каждый в клане будет творить что вздумается.

— Я и не говорю, что ты должен прощать. Но и срывать на ней злость. Сейчас нам всем будет непросто, зачем создавать лишний повод для ссор внутри семьи? Как будто у нас их недостаточно.

— На что ты намекаешь? — устало поинтересовался Рууман. Гнев, пылающий до этого в его глазах, постепенно утихал.

Огонь в очаге сошел на нет, и теперь дрова тлели, так толком и не занявшись огнем. Лик мимоходом подумал, что отец был так зол, что по невнимательности кинул в очаг влажные дрова.

— Ни на что, — наконец, отозвался он после недолгого молчания.

— Раз начал, то договаривай, — проворчал отец. — Пока у меня еще есть настроение слушать.

— А у тебя оно было? — фыркнул Лик. — Ты что, правда не понимаешь?

Рууман снова остановился напротив очага, повернувшись лицом к сыну.

— Не надо делать вид, будто не замечаешь, как Тайра из кожи вон лезет, чтобы тебе угодить. Вот только когда ты придавал этому значение? Для тебя она всегда была второй. Вторым ребенком. Вторым воителем. Разумеется, она не станет тебя слушать, потому что ты никогда не слушал ее.

— Замолчи, — процедил Рууман.

— Ты сам потребовал, чтобы я продолжал. И я не остановлюсь, пока не закончу.

— Довольно, Лик.

— Насколько сильно ты не хочешь признавать это, раз пытаешься заткнуть даже меня?

— Лик!

Глава клана повысил голос, но ничего больше не сказал. Он пнул носком сапога поленницу и засунул большие пальцы за пояс штанов.

— Ты вообще считаешь ее за свою дочь? — тихо спросил Лик.

Рууман хмыкнул.

— Что за глупый вопрос. Конечно, считаю.

— Тогда почему ты относишься к ней так? В чем она провинилась при рождении?

— Ни в чем. Забудь, Лик. Оставим этот пустой разговор. Я смягчу наказание Тайры.

Лик криво усмехнулся.

— Пустой, говоришь… Как хочешь.

Вождь недовольно покосился на тлеющий очаг, выбрал пару сухих дров и небрежно бросил сверху. Комнату наполнил треск, и вскоре пламя охватило бледную древесину.

— Расскажи мне, что произошло в деревне за эти два дня? Почему тебе пришлось остаться в доме Гидера?

Лик пожевал губу и нехотя рассказал о покалечившемся в лесу охотнике, стычке с жителями и гостями из Кайсуги. Затем рассказал про откат, приход Тайры и, наконец, о том, что рассказал тайну Митьяны Гидеру.