Однажды я выберу тебя

– Ты всегда так прямолинеен?

Макс пожал плечами.

– Жизнь слишком коротка, чтоб играть в игры. А вообще… Я много лет обманывал сам себя, не признавал, каков же я на самом деле. Когда я завязал, то ввел для себя некое правило. Я не лгу сам и не приемлю чужую ложь. И, самое главное, не стану обманывать себя.

Меня охватила зависть. Стать настолько свободным…

Я выпрямился.

– У меня есть обязанности в семейной фирме. И нет времени на праздные глупости вроде игры на пианино.

– Очень жаль, – проговорил он, усмехаясь. – Подожди, сколько тебе лет?

– Двадцать четыре. А что?

– Точно? Никто из моих знакомых парней двадцати четырех лет не стал бы употреблять слова «праздные глупости».

– Ну, выпускник Йеля вполне мог так сказать, – возразил я, не в силах сдержать улыбку.

Макс громко, хрипло рассмеялся и махнул рукой.

– О, простите, мистер Йель. Беру свои слова обратно.

Я усмехнулся, и внутри скрипнули шестеренки, насквозь проржавевшие и покрытые льдом.

– И все равно, играешь ты мастерски, – проговорил Макс. – Я бы тоже так хотел. В детстве я брал уроки, да что толку.

– Великий Макс чего-то не умеет?

Он удивленно поднял брови.

– Великий Макс?

– Медбрат «Скорой помощи», наставник Анонимных наркоманов, который начал ухаживать за тираном и наладил связь с моим братом. – Я недоуменно уставился на него. – Вообще-то, я пытался тебя похвалить.

– Само собой. – Он начал смеяться, потом нахмурился. – Постой, а как ты узнал, что я познакомился с Эдди?

– Подслушивал.

– И тебе это не понравилось.

– Само собой.

Он снова рассмеялся, широко раскрыв рот, обнажив идеальные белые зубы.

– Осторожней, Сайлас, – проговорил Макс, – а то весь мир узнает, что у тебя есть чувство юмора. И ширма не поможет.

Я напрягся.

– Ширма?

– Ага. Люди могут понять, что ты все же смертный из плоти и крови, а не промышленный полубог.

«Если бы все так и было».

Я поймал его взгляд, и лицо Макса смягчилось, будто бы он ощутил тоску, что скрывалась в моих мыслях. Готов поклясться, этот парень читал меня, как раскрытую книгу. Я попытался вернуть лицу безучастное выражение. Немного помолчав, он кивнул в сторону пианино.

– Ты правда никогда не думал выступать?

– Где? В зале ожидания аэропорта? Или в супермаркете?

– В Карнеги-холле? – предложил Макс. А когда я усмехнулся, продолжил: – Смейся сколько хочешь, но играешь ты отлично.

– На это нет времени. А есть обязательства. Перед отцом. Перед Эдди.

– Кстати, у тебя потрясающий брат.

– Да, хотя не все так думают.

– Ты о ком? Скажи, я надеру ему задницу.

«Боже, Макс, не говори так. Звучит чертовски здорово».

Я прочистил горло.

– Ну, о папе, к примеру.

Макс нахмурился и сполз на диванные подушки, положил руки на бедра.

– Да уж, я не понаслышке знаком с отцовским неприятием. – Он склонил голову набок. – Ты это и так знаешь.

Мне больше не хотелось говорить ни о том вечере в машине, ни вообще о чем-то личном. Это лишь еще больше нас сблизит, сильнее, чем сейчас. А я не мог подобного допустить. Но он заговорил о защите Эдди… Так что, если бы он попросил даже миллион долларов, я бы без вопросов выписал чек.

– Как дела с родными?

Макс слабо улыбнулся.

– На все нужно время.

Я кивнул.

– Прости за ту сцену в шкафу.

– Ты серьезно?

– Да. Неужели так трудно поверить?

– Полубоги не извиняются, – улыбаясь, поддразнил Макс. – Теперь ширма и впрямь не поможет.

– Перестань, – я резко захлопнул крышку пианино и встал. – Нет у меня никакой ширмы.

Макс тоже поднялся.

– Эй, я пошутил.

– У меня нет времени на шутки. Перед возвращением в город нужно повидаться с папой. Он проснулся?

– О, так ты здесь… не останешься? – спросил Макс, и разочарование, так явно прозвучавшее в его словах, повисло между нами, словно открытая дверь.

«Он хочет, чтобы я остался?»

Я захлопнул и эту дверь.

– Какая тебе разница, куда я поеду?

Макс решительно встретил мой взгляд.

– Полагаю, без разницы, – ответил он. – А что касается предыдущего вопроса… Когда я видел его в последний раз, твой отец не спал. Я вколол ему двадцать пять миллиграммов Орвейла, который снижает активность болезни, но имеет довольно значительный побочный эффект…

Я замахал на него руками.

– Стой! Мне не нужен медицинский отчет.

– Я всего лишь служащий. – Макс скрестил руки на груди. – Все строго профессионально. Разве ты не этого хочешь?

– Я хочу… – Я замолчал; незаконченная фраза повисла в воздухе. Все, чего я хотел, было заперто в хранилище.

– Друзья, Сайлас, – проговорил Макс в наступившей тишине. – Мы могли бы стать друзьями. Мы делились друг с другом слишком личным. Было бы странно даже не попытаться подружиться.

Я нерешительно взглянул на него. Макс вновь спокойно улыбался, прощая мою холодность.

От улыбки его темные глаза потеплели. Слишком хорошо было бы остаться в их отражении.

И слишком опасно.

«Искушение – это игра самого дьявола, – говорил тренер Браун. – И единственный способ победить его – вовсе не играть».

– У меня достаточно друзей.