Однажды Катя с Манечкой

Вероника Владимировна садилась на велосипед и принималась бешено вертеть педалями, когда сердилась. Когда ей в очередной раз страшно надоедало домашнее хозяйство и она горевала о том, что должна стоять у плиты или мыть полы вместо того, чтобы с утра до ночи писать акварелью натюрморты и блистать на поприще искусства…

Валентин Борисович любил обдумывать на велосипеде очередное изобретение или трудную шахматную партию…

Катя с криком «ура!» влезала на велосипед, когда ей было очень весело или когда она с пластмассовой саблей в руках изображала красную конницу…

А толстая Манечка Сковородкина крутила педали, чтобы похудеть. И она похудела бы, уверяю вас, если бы, слезая с велосипеда, не мчалась сейчас же на кухню стрельнуть бутерброд с сыром, пирожок с капустой и стаканчик молока заодно с чашечкой компота.

ВРЕДНАЯ НИНКА КУКУШКИНА

Однажды Катя с Манечкой вышли во двор, а там сидела на лавочке Нинка Кукушкина в новеньком коричневом школьном платье, новеньком чёрном переднике и очень беленьком воротничке (Нинка была первоклассница, хвасталась, что учится на пятёрки, а сама была двоечница), и Костя Палкин в зелёной ковбойке, сандалиях на босу ногу и синей кепке с большим козырьком.

Нинка с воодушевлением врала Косте, что встретила летом в лесу настоящего зайца и этот заяц так Нинке обрадовался, что сразу же залез к ней на руки и не хотел слезать. Тогда Нинка принесла его домой, и заяц целый месяц жил с ними, пил из блюдца молоко и караулил дом.

Костя слушал Нинку вполуха. Истории про зайцев его не волновали. Вчера он получил от родителей письмо, в котором говорилось, что, возможно, через год они возьмут его в Африку, где они сейчас жили и строили молочно-консервный комбинат, и Костя сидел и обдумывал, что он с собой захватит.

«Не забыть удочку, — думал Костя. — Капкан для змей обязательно… Нож охотничий… Надо купить в магазине „Охотник“. Да, ружьё ещё. Винчестер. Или двустволку».

Тут подошли Катя с Манечкой.

— Это что! — сказала Катя, выслушав конец «заячьей» истории. — Это пустяки! Подумаешь, заяц! Зайцы — это чепуха! Вот у нас на балконе уже целый год настоящая коза живёт. Аглая Сидоровна звать.

— Ага, — сказала Манечка. — Аглая Сидоровна. Она к нам погостить приехала из Козодоевска. Мы уже давно козьим молоком питаемся.

— Точно, — сказала Катя. — Такая коза добрая! Столько нам всего привезла! Десять пакетов орехов в шоколаде, двадцать банок козьего сгущённого молока, тридцать пачек печенья «Юбилейное», а сама ничего, кроме клюквенного киселя, супа с фасолью и ванильных сухарей, не ест!

— Двустволку куплю, — мечтательно сказал Костя. — Из двустволки сразу двух тигров убить можно… А почему именно ванильных?

— Чтобы молоко хорошо пахло.

— Врут они! Никакой козы у них нет! — рассердилась Нинка. — Не слушай, Кость! Ты же их знаешь!

— Ещё как есть! Она в корзине спит по ночам на свежем воздухе. А днём загорает на солнышке.

— Врушки! Врушки! Если бы у вас на балконе коза жила, она на весь двор блеяла бы!

— Кто блеял? Зачем? — спросил Костя, успев погрузиться в размышления, брать или не брать в Африку тётино лото.

— А она блеет. Скоро сами услышите… А сейчас давайте в прятки сыграем?

— Давайте, — сказал Костя.

И Костя стал водить, а Маня, Катя и Нинка побежали прятаться.

Вдруг во дворе послышалось громкое козлиное блеянье. Это Манечка прибежала домой и заблеяла с балкона:

— Бе-е-е… Ме-е-е…

Нинка от удивления вылезла из ямки за кустами.

— Костя! Послушай!

— Ну да, блеет, — сказал Костя. — Я же говорил…

А Маня бекнула последний раз и побежала выручаться.

Теперь водила Нинка.

На этот раз Катя с Манечкой уже вдвоём побежали домой и стали блеять с балкона. А потом спустились и как ни в чём не бывало побежали выручаться.

— Послушайте, у вас и вправду коза поселилась? — сказал Костя. — Что же вы раньше скрывали?

— Она не настоящая, не настоящая! — закричала Нинка. — Она у них заводная!

— Вот ещё, заводная! Да она у нас книжки читает, считает до десяти и даже по-человечьи умеет разговаривать. Вот мы пойдём её попросим, а вы тут стойте, слушайте.

Катя с Маней прибежали домой, присели за балконной решёткой и в один голос заблеяли:

— Ма-а-ма! Ма-а-ма!

— Ну как? — высунулась Катя. — Нравится?

— Подумаешь, — сказала Нинка. — «Мама» каждый дурак может сказать. Пусть стишок какой-нибудь прочтёт.

— Сейчас попрошу, — сказала Маня, присела на корточки и на весь двор закричала:

Наша Таня громко плачет:
Уронила в речку мячик.
Тише, Танечка, не плачь:
Не утонет в речке мяч.

Старушки на лавочках недоуменно завертели головами, а дворник Сима, которая в это время старательно подметала двор, насторожилась и подняла голову.

— Ну как, правда, здорово? — сказала Катя.

— Потрясающе! — скорчила хитрую рожу Нинка. — Но только я ничего не слышу. Попроси, чтобы ваша коза погромче стихи читала.