Однажды не в Америке

Шухрат Маруфович вообще считал, что надеяться можно только на себя. Достижение полной независимости от всякого рода начальников было для него принципиальным вопросом. Извечная дилемма — работать на дядю или быть индивидуальным предпринимателем — для Шухрата была решена благодаря личному и очень неприятному опыту. Он потратил невероятное количество сил, чтобы в новых исторических условиях сделать из «Ташавтоматики» что-то живое и прибыльное, проводил там целые сутки и жил производством. Но он был не собственником, а всего лишь директором. В советские времена его завод никто особо не трогал, но с приходом новых рыночных отношений за «Ташавтоматику» взялись всерьез. Шухрат Маруфович видел, как всякого рода инициативные реформаторы уничтожают его детище на глазах. Разумеется, он не хотел быть участником умерщвления своего завода и ушел. Шерзод видел, как тяжело отец переживает свой уход, и тогда твердо решил, что они с Барно точно никогда не будут работать на дядю. Только на себя. Потому что дяде ты сегодня нужен, завтра нет. А себе самому ты нужен всегда.

Первое, что увидела Барно в кооперативе, были большие упаковки авторучек, лежащие на полу. Это были «волшебные ручки», которые складывались пополам. Их придумал Шухрат Маруфович. Ну, то есть не придумал, а скорее импортозаместил — опять подсмотрел где-то за границей и внедрил их у себя на производстве. Металлические вставки для этих ручек поставлялись из России, а потом все вместе отправлялось обратно на рынок бывшего «большого брата». Но после ухудшения отношений двух государств железяки для этих ручек поставлять перестали. В результате неликвид в количестве 10 тысяч штук остался лежать на складе и дожидаться лучших времен. Брать хоть и исправно пишущий, но все же полуфабрикат никто не хотел.

В 1994 году дела шли особенно паршиво, причем практически у всех. Никто ничего не продавал и не покупал, рынок стоял, предприятия закрывались. Кооператив терял выручку, да еще и нагрянула неожиданная государственная проверка, что автоматически означало безоговорочную выплату контрибуций. За безоблачные результаты их трудов инспекторы запросили совсем уж крупную сумму — видимо, дела у них тоже были не очень. У Турсуновых просто не было денег, чтобы заплатить.

Шерзод начал искать выход. Он поехал на городской рынок разыскивать своих должников, чтобы хоть как-то пополнить запасы наличности. Барно, которая всегда хотела быть рядом с мужем, поехала тоже — и на всякий случай захватила с собой несколько упаковок неликвидных авторучек. Пока муж с переменным успехом собирал долги, она пошла к автобусной станции, где было в избытке провинциалов-челноков, приехавших закупать товар в столицу. Обходя стороной рейсы из Оша — там могли сидеть родственники и земляки, — Барно смело заходила в автобусы до Бухары и Самарканда и, словно актер на средневековой ярмарке, декламировала:

— Скоро первое сентября! Покупайте ручки! Самый ходовой товар!

Челноки, как загипнотизированные, вдруг наперегонки начали совать Барно деньги. Действительно, как же они могли забыть! Первое сентября! Ручки! В общем, когда через час понурый Шерзод вернулся от своих должников ни с чем, жена встретила его веером наличности. Она продала все ручки до единой. Даже сейчас она не может объяснить, как это у нее получилось. Как-то само собой. Барно продала этот товар так же естественно, как Винни Пух съел мед ослика Иа-Иа. Потому что мед для того и создан, чтобы Винни Пух его ел. А товар для того и создан, чтобы Барно его продавала.

Вечером вся семья была в шоке. Стало вдруг ясно, какое сокровище до сих пор таилось под личиной патриархальной хранительницы очага. На следующий же день Барно с Шерзодом вернулись на ту же автобусную станцию и продали оставшиеся девять с лишним тысяч ручек. Больше Барно никто не предлагал заниматься бухгалтерией.

Шло время, тяжкие 90-е подходили к концу, Шухрат Маруфович уехал из Ташкента работать в другой город, кооператив видоизменялся, Барно ждала второго ребенка. В Узбекистане цвели самые разнообразные формы коммерческих отношений, страну для себя открывал крупный международный бизнес. Корейский автогигант Daewoo наладил здесь сборку своих машин, по Ташкенту начали рассекать белые иномарки — почему-то тогда этот цвет был особенно модным, — а Шерзоду предложили возглавить один из многочисленных дилерских центров, который эти машины должен был продавать. Он принес домой папку документов с требованиями к вывеске и интерьеру. Ему нужен был художник, чтобы все правильно оформить.

— А сколько ты ему заплатишь? — поинтересовалась Барно.

— Ну, 300 долларов, — ответил Шерзод.

— А давай я сама все сделаю! — Барно остро нуждалась в новом кожаном плаще, который стоил 200 долларов, но в семье денег катастрофически не хватало: новый бизнес, новые расходы. А плащ хотелось.