Однажды не в Америке

Несостоявшаяся принцесса-депутат и самопровозглашенный IT-специалист завода «Ташавтоматика» встретились в десятом физико-математическом классе для продвинутых узбекских школьников. Барно была отличницей и играла в кино, Шерзод спал на уроках и все ночи проводил на заводе. Между ними просто не могла не пробежать искра. Но их взаимную симпатию быстро раскусили учителя, которые в тесном ташкентском мире по совместительству всегда выполняли роль полиции нравов. Однажды вечером классный руководитель позвонила маме Барно.

— Вы хотите, чтобы ваша дочь удачно вышла замуж?! Вы же понимаете, что никто ее не возьмет в жены, если эти ухаживания не прекратятся?!

И Барно, и Шерзод были послушными детьми, поэтому на следующий же день после взбучки от родителей они образцово-показательно поссорились и до выпускного бала не разговаривали. Это своего рода местная версия печальной повести о Ромео и Джульетте — гораздо менее романтическая, чем шекспировская. В ней не только нет крови, слез и вендетты, но даже сами молодые охотно занимают позицию своих родителей — по крайней мере, на время. Все дело в том, что в Узбекистане перед тем, как заслать в семью невесты сватов, родственники жениха с настойчивостью следователей убойного отдела изучают ее бэкграунд. Идут в школу и университет, спрашивают, как она себя вела, не была ли, случаем, свободных взглядов — и учителя относятся к подобным допросам с пониманием. Впрочем, в случае с Шерзодом и Барно повесть эта была чуть более печальной: для узбекского брака не характерно возрастное равенство, поэтому Шерзода как кандидата всерьез никто не рассматривал.

Семьи Барно и Шерзода находились еще и на разных идеологических полюсах. Турсуновы, как и все узбекское большинство, были предприимчивы, даже в советское время они жили по-капиталистически. Шухрат Маруфович, предчувствуя падение Советского Союза, не упускал ни одной возможности подзаработать и готовил сына к тому, чтобы тот стал предпринимателем. В семье Шадмановых, наоборот, «продавать» было ругательным словом: научные сотрудники последовательно придерживались социалистической траектории личностного развития. Их знакомые — сплошь ученые, они всю жизнь работали за зарплату и косо смотрели на соседей, которые торговали семечками на улице. Тем не менее Барно всегда казалось, что родственники Шерзода живут как-то правильнее, ее привлекала романтика ранней перестроечной коммерции. Впрочем, вскоре эта романтика накрыла с головой всех без исключения. Когда стало окончательно ясно, что СССР разваливается, обстоятельства вынудили семью Барно тоже перестроиться на капиталистические рельсы: отец начал активно заниматься репетиторством, мать с братом — шить норковые шапки. С этими шапками они, зажмурившись, выходили на рынок, продавали их и, вопреки ожиданиям, возвращались безумно довольными. Разумеется, это была маленькая мировоззренческая революция.

Ритуальная холодная война между Шерзодом и Барно продолжалась до поступления на физфак Ташкентского государственного технологического университета. Шел 1990 год, перемены ощущались в воздухе — в такую эпоху даже многовековые национальные традиции дают слабину, так что родители Барно и Шерзода смогли договориться и поженили детей на третьем курсе университета. А вскоре в Узбекистане вышел и вступил в силу указ о том, что единственных сыновей в армию не забирают. Шерзоду университет был нужен лишь для того, чтобы не идти в армию, поэтому, как только указ вступил в силу, он пришел домой и сказал Барно:

— Все, ты остаешься доучиваться, а я пошел работать. Ура!

К науке вообще и к ученым людям в частности Шерзод испытывал примерно те же эмоции, что Барно — к актрисам. В Институте связи, куда его папа в школьном возрасте отправил по обмену премудростями, он насмотрелся на ученых и хорошо усвоил, что 80 процентов времени они играют в настольный теннис, а остальные 20 — делают сомнительные отчеты. Шерзод для себя такого будущего не желал. Он с детства был нацелен на результат, уважал знания прикладного характера и целенаправленно собирался заниматься производством — работать на заводе, делать востребованные вещи и продавать их. Тем более что после первого соприкосновения с 1С он понял, что больше ничего программировать на коленке не придется — все уже есть.