Однажды орел…

Летчик вышел, а Мессенджейл направился к занимавшей всю восточную стену комнаты карте, на которой были нанесены все объекты и отражены даже самые незначительные действия. Мысль о том, что позади него стоят Райтауэр и Фаулер, которые (Мессенджейл был уверен в этом) почтительно наблюдают за ним и благоговейно ожидают формулирования им выводов, — эта мысль, несмотря на испытываемое раздражение, приятно щекотала ему нервы. Само по себе созерцание карты всегда приносило ему огромное удовлетворение. Весь мир покоится на символах — флагах, обручальных кольцах, траурных повязках, звездах и нашивках, вечерних туалетах и автомобилях. Нанесенные на карту прямоугольники с их взаимнопересекающимися линиями — символ перекрещивающихся нагрудных ремней пехотного снаряжения — обозначают роты и батальоны солдат, которые продвигаются по джунглям и теснят японские силы, обороняющие аэродром. На карте представлена вся необъятная сложность военных действий: вот бесшумно подкрадываются патрули и вдруг замирают, когда головной дозорный, опустившись на колени, укрывается за деревом и слегка ударяет по ложе винтовки; вот роты связи тянут провод вдоль троп; артиллерийские расчеты подбегают, обливаясь потом, к своим 105-миллиметровым орудиям и тут же отскакивают от них, как заводные фигурки; солдаты инженерных частей, взгромоздившись на свои тракторы и грейдеры, прокладывают дороги и просеки для доставки снабжения. Все это представлено здесь, перед его глазами. По одному его слову все эти десятки тысяч работающих до изнеможения солдат остановятся и вновь придут в движение, но уже в другом направлении…

Боже, до чего же жарко! Жара, подобно осязаемой пленке, подобно какому-то отвратительному, воспламеняющемуся газу обволакивала тело. Ни малейшего дуновения ветерка! Огромная акация за окном даже не шелохнется. Звуки, казалось, разбухали от жары. Скрипучие раздражающие голоса по радио, пульсирующий стук телетайпа в центре связи, развернутом в соседней комнате, казались ему необычно громкими и угнетающими. По-видимому, он допустил ошибку. Вероятно, ему надо было расположить штаб корпуса в районе Бабуяна, рядом с Дэмоном. Свонсон оказался достаточно управляемым. Для связи же с Ночным Портье у него было только радио, и вот уже почти два часа, как от него не поступило никаких донесений.

Он вставил сигарету в длинный гагатовый мундштук и закурил, стоя спиной к двум офицерам штаба и рассеяно пробегая глазами по обозначенным на карте холмам, ручьям и тропам, уже знакомым до отвращения. Операция развивалась с отставанием от намеченных планом сроков. Оценка сил противника оказалась далекой от истины: по-видимому, в этом центральном районе, включавшем аэродром и узел дорог, Отикубо сосредоточил значительно большие силы, чем кто-либо предвидел. Если они не сдвинутся с места и в ближайшие два дня не захватят эту взлетно-посадочную полосу, Мурто донесет Кинкейду, что не может уйти отсюда, а Кинкейд заявит протест Макартуру — и через несколько часов Макартур будет звонить ему, Мессенджейлу. Лусон был любимым детищем, взлелеянной операцией: все, что мешало ей или оттягивало от участия в ней силы, вызывало гнев верховного главнокомандующего.

Он подошел к письменному столу, взял телефонную трубку и сказал:

— Соедините меня с «Манго».

Раздался обычный, бьющий в уши треск, донеслись чьи-то возбужденные голоса, затем к телефону подошел Римен и, наконец, послышался размеренный замогильный голос Свонсона.

— Арчибальд? Это Мессенджейл. Как у вас дела?

— Довольно хорошо, генерал. Довольно хорошо. Мы учли все обстоятельства… «Муслин» только что занял деревню Хасугбу.

— А как дела в районе горного хребта?

— В районе горного хребта сопротивление противника усиливается, генерал. Японцы там оказывают противодействие и дерутся как дьяволы. Эванс выслал патрули…

— А как с мостом через Ланобу? Он еще не взят?

— Думаю, что нет, сэр.

— Мы должны переправиться там, вы же знаете. Мост имеет решающее значение. Продолжайте энергично наступать. Что слышно о батальоне Гроссинга? Взял он высоту триста семь?

— Я жду этого сообщения с минуты на минуту, сэр. Сегодня утром он был вполне уверен, что возьмет. Я сейчас же проверю, если вам угодно.

— Хорошо. Продолжайте наступать, Арчибальд. Попытайтесь обойти с запада излучину реки Лагуак. — Он назвал координаты общего направления наступления, которые отлично помнил наизусть. — Это запасный вариант, о котором мы говорили. Поддерживайте максимальное давление в районе горного хребта.

— Есть, генерал. Будет исполнено. Японцы ожесточенно дерутся за Нокюет. Мы несем тяжелые потери…

— Я знаю. Поддерживайте в частях наступательный порыв. Сейчас важнее всего время. Мы должны взять этот аэродром к полудню завтрашнего дня.

— Есть, сэр. Мы делаем все, что в наших силах. Мессенджейл положил трубку и, откинувшись на спинку своего вращающегося кресла, закрыл глаза.

— Взяли они горный хребет «Д», генерал? — спросил Райтауэр.

Мессенджейл покачал головой.

— Пока еще нет. От «Кортика» поступило что-нибудь?

— Ничего, после первого донесения в одиннадцать ноль-ноль, сэр.