Однажды в Бишкеке

— Ну хорошо, — спросил я еще. — А кто же такой боец?

— Честно? — улыбнулся Алексей. — Это просто человек, который умеет и любит драться.

— Ага, — не унимался я. — Тогда ты меня, конечно, извини, вопрос слегка хамский, но мне дико интересно: зачем принцу держать воина и бойца, если он может держать двух воинов, что, как мы понимаем, гораздо эффективнее?

— Нет ничего хамского в твоем вопросе, друг Мартын. Сергей выбрал для себя служение принцу. А я с принцем просто дружу. Когда мы окончили школу, оба, заметь, с золотой медалью, папа Аскар решил отправить Чингиза за границу — учиться и путешествовать. Чингиз настаивал, чтобы я поехал с ним. Папа Аскар сказал: нет! Не потому, что у него не хватило бы денег или ему было жалко потратить их на то, чтобы его сын не разлучался со своим лучшим другом. Папа Аскар сказал: «Настоящая дружба выдержит два года разлуки. За это время, Алексей, ты должен научиться защищать Чингиза. Он не просто твой друг, он принц».

— И ты отправился в монастырь Шаолинь?

— Шаолинь?.. Да нет. В разных я бывал местах, в разных..

— Ну а потом, через два года вы встретились с принцем?

— Да. Чингиз уже объездил в основном всю Европу. По Северной и Южной Америке мы путешествовали вместе. Послушай, Мартын. Девушку, которая не сводит с тебя глаз, зовут Клара. Мне кажется, она сейчас более достойна твоего внимания, чем мои ветеранские россказни.

У Клары глаза чуть навыкате. Она слегка переигрывает свою заинтересованность, а фальшь от шлюхи расстраивает меня не меньше, чем от просто женщины. Но жопа у нее что надо, и она ощущается приятной и успокаивающей тяжестью.

К нам подошел полицейский Аркаша. Запыхавшийся, пятна под мышками. Чего ему не сидится?

— Все о’кей, Мартын? Все путем? Винцо на уровне? Кокс не разбодяженный? Кларусик! Понежнее, тварь! В конце за деньгами найди меня.

Кто бы сомневался, что продюсером всего этого ивента был полицейский Аркаша. Молодца!

Праздник входил в ту чудесную предпоследнюю стадию, когда печаль наиболее светла, а от Вертинского наворачиваются слезы, которых не стесняется уже никто: ни пиарщики, ни шлюхи, ни бойцы, ни воины, ни сам принц. Татьяна пела:

Такой беспомощный, как дикий одуванчик,
Такой изысканный, изящный и простой,
Как пуст без вас мой старый балаганчик,
Как бледен ваш Пьеро, как плачет он порой!

Принц обходил свой компактный пир, по очереди уделяя внимание всем гостям. В отличие от тщедушно-элегантных корейцев, русско-киргизский принц-полукровка был крупным мужчиной, под метр девяносто ростом. Его фигура позволяла предположить, что когда-то он много и успешно занимался спортом, но сегодня был уже слишком вальяжен и слишком уверен в себе, чтобы тратить время на подобные глупости. Крупные люди часто излучают природное юпитерианское обаяние. Чингиз бил все рекорды. Ходил он немного увальнем. Мне кажется, нарочно: ему шло. Принц направлялся ко мне, раскинув руки:

— Дружище Мартын! Дружище Мартын!.. Девка, исчезни!.. Дружище Мартын, я иду к тебе весь вечер и вот наконец дошел.

Принц крепко обнял меня, уселся на стул, обнаружил у себя под локтем на столе серебряный поднос, несколькими точными движениями создал на нем две дорожки и протянул поднос мне: «Une ligne, mon ami, si t’plait!»[59]

Вдыхая порошок, я подумал, что кокаинист — это пародия на бабочку, хоботком всасывающую нектар.

— Дружище Мартын, — произнес принц. — У меня есть все, чего можно пожелать: друзья, деньги, свобода и женщины. Но я желаю власти. Ты приехал помочь мне ее взять, поэтому должен верить, что власть принадлежит мне по праву. Она принадлежит мне по праву, Мартын. Я принц. Это потому, что мой отец — король. Не побоимся, однако, спросить себя, так ли это.

Мы происходим из очень древнего аристократического кочевого рода. Когда Советы посадили моего прадеда на землю, мы превратились в нищих крестьян. Мой отец рос в ужасающей бедности в беспросветной глуши. Съезди в поселок Кызыл-Байрак, и ты поймешь, что такое жопа мира. Я не стану пересказывать тебе его биографию, ты можешь прочесть ее где угодно и убедиться, что даже через самые официальные строки сквозит чудо. Каким образом мальчик из азиатского захолустья стал сначала ученым с мировым именем, а потом президентом своей страны? Заметь: отец никогда и ничего ни у кого не просил. Я нахожу только один ответ: он — помазанник Божий. Убедительно?

— Вполне! — искренне ответил я.