Однажды в Бишкеке

— «Летят журавли» собрался снимать? — сочувственно спросила Наталья Викторовна.

У Юппи явно имелся достойный ответ, но в глаз получать ему больше не хотелось, и, нацепив в этой и без того полумгле темные очки, он начал давать режиссера:

— Значит, парни, работаем так. Ты — Александр, кажется, да? — держишь только крупный план, о’кей? Серега пасет картинку с этого угла. Леха, ты берешь его отсюда. Алмаз держит тушот[63], ну, в смысле, картинку вдвоем с гостем. Лида, прошу в тележку!

Огромная и застенчивая, титульной нации, лесбиянка Лида в бейсбольной кепке покорно взгромоздилась вместе с камерой на тележку. Толкать ее по рельсам доверили счастливчику из числа дворовых мальчишек. Я уселся в кресле ведущего. Наталью Викторовну Юппи подчеркнуто вежливо попросил занять гостевое место с целью пилотной съемки. Нам нацепили петлички. И съемочный процесс пошел.

Я болтал с Наташкой о всякой чепухе, но мыслями был далеко. Я думал о том, что, хотя почему-то считается, что евреи изобрели линейное, историческое время, мы с друзьями явно остались в том старом, греческом — кольцевом. Куда бы мы ни двигались, мы всегда возвращаемся в родную Итаку. Неважно, где она располагается в пространстве и времени. Важно, что в этой нашей Итаке мы — двенадцатилетние мальчики, которым дали порулить «боингом». Поднять самолет в воздух, как известно, не представляет особого труда, управлять им в полете — проще пареной репы. А вот посадить машину и не разбиться способен только опытный пилот. То, что и на этот раз мы под конец страшно грохнемся, не вызывало сомнений — надо быть реалистами. Но зато полет обещал быть феерически увлекательным. Настолько увлекательным, что только трус и пораженец мог спрашивать себя: а не окажется ли он последним?

* * *

Президентскую резиденцию сотрясали истерические дебаты. Истерику запустил Влад, но все остальные моментально ею заразились. Наш главный политтехнолог потребовал объявить на канале конкурс на лучшую кыргызстанскую пару. Народ приглашается присылать нам описание своих любовных историй. Мы выбираем лучшую. Победители получают приз в размере 100 тысяч сомов, но обязуются сыграть свадьбу накануне дня выборов. Свадьбу посещает Чингиз. Все западные СМИ бросаются освещать это событие. Рейтинг Чингиза стремительно взлетает, и он становится президентом.

Объяснить этому полудурку, что никакая нормальная телекомпания не станет накануне выборов посвящать репортаж одному из кандидатов, было невозможно. Он визжал, теребил свою цыплячью грудь и гнал немыслимые турусы о том, как поднимал с Чубайсом энергетику России.

Я был бескомпромиссен и орал на Влада, что он не имеет понятия о самых азах журналистики и я вообще не догоняю, как нашему другу Эйнштейну пришло в голову поставить во главе кампейна психически больного. Дело шло к мордобою, который я оттягивал из врожденного милосердия. Однако бишвиль ма царих мефиким?[64] Скоро уже мент Аркаша нежно, как ребенка, подталкивал Влада, приобняв слегка за плечико, в сторону его номера. Дальше их отношения будут развиваться по психоаналитическому сценарию. Распластавшийся на кушетке Влад будет врать на уровне хорошенькой такой афазии — о родителях, о женщинах, о своих достижениях в геополитике. А мент Аркаша, золотое сердце мошенника, будет умело делать вид, что во все это верит. И от истерики Влада не останется и следа. За два часа расплескивания воды из корыта он столько раз искренне, от сердца пожалеет себя, что расстанется с Аркашей в полной уверенности, что ему отпустили все грехи, столь же искренне путая между священником, лицензированным шарлатаном и бывшим ментом.

А другой продюсер устроила нам уют в Юппином номере, притащив туда кальян, нарды, пиалушки и маленькие хорошенькие самсы[65]. Наташка была в национальном платье, в тюбетейке, с двумя косичками. Закончив хлопотать, она наехала:

— Мальчики, ну вы такие дураки, я прямо не знаю!

Сорокалетние мальчики, которых девушка назвала дураками, заметно напряглись.

— Это почему это мы дураки, а? — тихо, но страшно спросил Юппи.

— Потому что вам предлагают козырный формат, а вы лезете в бутылку и начинаете выяснять отношения с этим блаженным вместо того, чтобы радоваться. Вы прикиньте, какие письма будут приходить. Народные шедевры! Каждое письмо — история любви и отдельное кино.

— А ведь точно! — подхватил Юппи, потом замер на секунду и сломя голову выбежал вон из номера. Вернулся очень быстро, запыхавшись:

— Я узнал! У кастелянши! Махабат!

— Что «махабат»?

— Любовь! Любовь по-киргизски будет «махабат»!

— Значит, «Махабат-story»! — подвела итог продюсер.

Застолбив один формат, немолодые негодяи и их сообщница взялись за следующий. Дискуссию открыл я:

— Итак, нам поручено нести людям свет. Давайте спросим себя: а кто они, эти люди?

— Чурки! — хрюкнул Юппи.