Однажды в Бишкеке

Папа был не в курсе, что в потайном ящичке бюро его дочь хранила собственное богатство: календарики с почти стереоскопическими картинками, монетку в двадцать крон с изображением датского короля, цветные бусинки, деревянное бильбоке и многое другое, в том числе маленькую серебряную заколку для волос в форме, разумеется, бабочки и — больше таких ни у кого не было — заграничные блестки. Так что за утренним туалетом папин секретик Джейн обнаружила сразу. Если бы не золотая лихорадка, она непременно бросилась бы показывать красивый камешек дедушке Илье. Но мы все были тогда помешанными, как североамериканские старатели, и Джейн предпочла не делиться с дедушкой радостью находки. Она засунула алмаз в сумку с игрушками и отправилась в садик. Я назначил координаты, проявив, ввиду повышенной ценности секретика, особую изощренность, и якутский алмаз упокоился на территории детского сада № 127.

Несчастных геологов взяли через полгода — они кому-то проболтались, и на них стукнули. Тридцатого декабря, пока мы с Джейн наслаждались пьесой «Мой брат играет на кларнете», в квартиру Зингеров пришли с обыском. Алмаза, понятное дело, не нашли, но дедушке Илье пригрозили статьей за соучастие, и он испугался основательно. Не столько за себя, сколько за Джейн, которую, отправься он в тюрьму вслед за родителями, сдали бы в детдом.

За пятнадцать минут до наступления нового, 1972 года в купе поезда Москва — Берлин, стоящего в Бресте, вошли пограничники. Дедушка Илья протянул паспорт на имя британского подданного Уильяма Мэйсона, путешествующего со своей дочерью Джейн. Заподозрить в них беглецов у пограничников не было никаких оснований. В паспорте была проставлена советская виза, имелся штамп о въезде на территорию СССР неделей раньше, а также регистрация в гостинице «Пекин». По-английски отец и дочь говорили без малейшего акцента.

— Ты рад, что мы богаты? — спросила Джейн.

— Во всяком случае, не расстроен, — ответил я.

— А координаты помнишь?

— А не совершить ли нам променад? Эй, писменник!

Парадно одетый Юппи стоял в дверях, скрестив ножки в белых гольфиках.

— Конечно, совершить! — Я потянулся, хрустя суставами. — Как ты вовремя, мой маленький и нежный джаныбарчик! Сейчас, только мэйл отправлю. Жди в машине.