Однажды в Челябинске. Книга первая

Даня, глянув на алкогольную заначку магнитогорцев, взялся за голову:

— Вот вы варвары, а! Я оторвал от сердца лучшее, что смог стащить. И это чистое золото вы хотели смешивать с самопальным дерьмом из лужи?! Да в вас сердца нет, как и чувства прекрасного.

— Я тоже самое говорил, — отметил Кошкарский.

— Будь ты невзъебенным эстетом, — обиделся Толик Костицын, — пошел бы не в хоккей, а в фигурное катание.

— Кто его знает, может, он сейчас туда ходит и бросил хоккей из-за этого, — предположил Соловьев.

— А будь ты, Данил, — продолжил Шабашкин, — ценителем чистоты — записался бы в керлинг.

— Я вот не помню, чтобы ты хоть раз бухал, Озеров, — отметил важную деталь Волчин. — А в твоем ящичке прям многовато.

Данил желал поведать парням про пари, но решил повременить.

— Ты чего, это ж только на первое время.

— Боевой настрой у парня, — позавидовал Малкин.

— А я думал, что бутылка пива у Арса — это для затравочки, — недоумевал Волчин.

— Затравочка, кстати, все, — сообщил Митяев, с улыбкой предложив пустую бутылку Брадобрееву и пристально взглянув на Озерова.

— Начнем здесь, а потом рванем…

— Вот вы где! А я-то думал, куда все испарились? — отворил дверь Антон Филиппов.

— Я тоже тебя потерял, Филя, — поздоровался с ним Озеров. — Что с твоей рукой?

Антон злобно взглянул на самодовольного Бречкина (тот ведет себя так, словно ничего не случилось) и почувствовал, как жарко в комнатушке, в которую набилась вся команда.

Неловкое молчание прервал Митяев:

— Да ничего такого, Дань. Тоха просто пытался сделать интимный массаж токарному станку в школе.

— Выходит, ценный он игрок, раз его покалеченного на выезд взяли, — хохотнул Озеров.

— Как ты вообще сюда пробрался? — Филиппов не желал лишний раз судачить о травме.

— Использовал неоспоримые аргументы, — Озеров щелкнул пальцем себе по шее. — А бабка на этаже тупо отвернулась.

— Какой был жучара, такой и остался, — с улыбкой произнес Филиппов.

— Ага, но жучара желает знать, чего у вас нового, басмачи?!

— Садись, расскажем.

— Да вы открывайте уже бутылки — только что-нибудь попроще для начала. А чего, родаки с вами уже не ездят?

— Уже нет. Во-первых, нам до херища лет. Во-вторых, хватит им уже бухать.

— Будь здесь наши родаки, твой ящик, Даня, уже давно бы выжрали… причем не мы.

Данил Озеров уселся на тумбочку и следующие пару десятков минут с интересом слушал. Хоккеисты весело разговаривали, обменивались байками: про хоккей, про баб, про школу. Постепенно принесенные алкогольные запасы стали таять, однако некоторые персоны пили немного, поскольку рассчитывали весело провести не только вечер, но и ночь. Некоторые этого не предусмотрели, поэтому рисковали завалиться дрыхнуть еще до отбоя. Чем дальше, тем истории шли развязнее и пошлее:

— …И после всего того, что я натворил, я подхожу к бате и говорю: «у нас в школе завтра сокращенное родительское собрание». Отец спрашивает: «что это за нововведение такое?» А я ему отвечаю, что «это ты, я… и директор…»

— …Когда пришла моя очередь ее пялить, этот педик захотел нас заснять на память! А там темнота жуткая. Только он камеру врубил, как у него на телефоне автоматически фонарик врубился. А та шалава как заорет, мол, нечего меня снимать. Засранец — да-да, я про тебя говорю — был бухой, у него там стояк, а он не нашелся сказать ничего умнее, чем «да пошла ты, я в игрушку играю»! Он, говнюк, в игрушки там играет, а у нее внутри так все сжалось, что у меня на конце до сих пор синяк…

— Весело живете, — отреагировал Озеров. — Но меня мучает другой вопрос: как вы допустили то, что это неадекват все еще с вами? Стареете, парни.

Истории, связанные с помощником Степанчука, хоккеисты рассказывали не с таким рвением. Зато их завороженно слушал Данил, крепко схватившись за подбородок, как зритель в кинотеатре цепляется в ручки кресла, когда смотрит ужастик. Ему пересказали самые сочные моменты моих похождений в хоккейной школе: кровавое приветствие, учет каждого слова и каждого шага, сбор компромата на игроков, запрет девушкам хоккеистов посещать тренировки, сумасшедший кросс, происшествие с Вольским. А как их насильно угоняли с тренировок молодежной команды, в которую все так стремятся попасть, вообще сказка. Всего и не упомнишь.

И в самый разгар негодования игроков «Магнитки-95» по поводу меня Абдуллин выудил из ящика бутылку виски «Jack Daniel’s»:

— А как насчет…

— Не тронь! — пробудился Озеров. — Это для меня.

— Да брось ты, бухач в одного — первый признак алкоголизма. Не ты один осведомлен в этой теме, — отметил Павел Мухин.

— Тут другое, — замялся Данил.

Митяев сразу все понял:

— Давай-ка выкладывай: что тебя гложет?

Выхода нет. Озеров как на духу поведал хоккеистам, что забился с одним влиятельным челом выдуть бутылку виски залпом сегодня в клубе, но, поскольку его прошлые употребления ни к чему хорошему не приводили, он опасается последствий, потому и совершил с бутылкой небольшие манипуляции.

— Думаешь, прокатит? — спросил Волчин.

— У меня нет другого выхода. Я слово дал. На кону честь и достоинство.