Однажды в Челябинске. Книга вторая

– ФСБ? – поделились своими соображениями другие полицейские.

– Девку жалко, – произнес напарник Николая. Его кореш оглянулся назад.

К осевшей на дорогу Тане из подъезда выбежала пожилая женщина в шали и вязаных следках. Она припала к девушке и крепко обняла ее, пытаясь утихомирить. Мама – лишь она способна успокоить дочь, чье сердце разбили, склеили и снова разбили. Не прошло и 12-ти часов. Возлюбленный исчез так же внезапно, как и объявился.

Танюша всхлипывала, но вскоре рыдания накрыли ее с новой силой. Ноги словно откидывали от себя воображаемое одеяло. Она неистово била по земле кулаками, будто маленькая девочка, у которой отобрали любимую игрушку.

Кажется, ее может привести в равновесие лишь боль в животе, которая напомнит девушке, что беременным вообще-то категорически запрещено волноваться.

«Окончательный диагноз»

«Кому мы нужны в этой Москве?» – раздумывал Андрей, не отлипая от сигареты в больничной курилке. Редко он позволял себе курить. Рядом с парнем стоял знакомый врач из приемного отделения и тоже курил, попутно рассказывая о заболевании Варвары Петровны:

– Панкреонекроз, к тому же алкогольный – штука тяжелая и коварная. Вы чудом успели. Еще немного, и в экстренной операции смысла б не было.

– Она бы умерла в диких муках… Я не мог такого допустить.

– Теперь предстоит сложный и длительный период лечения и восстановления. Твоей маме понадобятся лекарства, строжайшая диета, каждодневный уход. Потянешь?

– Будто у меня есть выбор… – Андрей ни в коем случае не казался собеседнику ребенком, который не понимает, что произошло и какая отныне ответственность на него ложится.

– Сколько лет я тебя знаю, Андрей, твоей выдержке стоит только позавидовать. Остальные в твоей ситуации давно бы потеряли контроль над собой, но только не ты.

Андрей горестно улыбнулся, скукожившись от холода.

– Вы мне скажете, что нужно делать, что купить, прежде чем маму выпишут?

– Гастроэнтеролог тебе обязательно все расскажет.

– Я думал, это сделаете вы. Вы же все знаете.

– Хех, если бы. Я всего лишь врач приемного отделения.

– Для нашей семьи вы гораздо больше… А я даже не знаю, как вас отблагодарить по-человечески.

– Благодарность сейчас – не такой уж жизненно важный вопрос, нежели здоровье твоей матери. Где твой отец, кстати? Ты говорил, что он завязал.

– Я ошибался, – отрезал Андрей, бросив сигарету в урну.

– Я никак не думал, что с Варварой Петровной все дойдет до критической стадии.

– Я тоже. Причем в такой момент… Как снег на голову, в общем. Мне можно ее увидеть? Хоть одним глазком?

– Операция прошла успешно. Она сейчас отдыхает.

– Мне только убедиться, что с ней все хорошо. Я сын все-таки.

– Я постараюсь переговорить с ее лечащим врачом.

– Спасибо большое, – Андрей протянул руку доктору, и тот пожал ее.

Они зашли обратно в здание.

– Вы вместе оперативно сработали. Мне же позвонила твоя девушка?

– Угу.

– Решительная, – похвалил Вику врач. – Береги ее и не вздумай потерять.

– Конечно. Если б не она, я не сдвинулся бы с места от шока. Как вспомню, что увидел ее… лежащей на полу в ванной, – шокирующее воспоминание всплыло в памяти Андрея и больно полоснуло лезвием по сердцу, что на глазах невольно навернулись слезы.

– Ладно тебе, не раскисай. Все же закончилось благополучно.

Андрей кивнул, едва сдерживая эмоции. Ему захотелось уединиться и хорошенько прорыдаться.

– Простите. Тяжелая ночь выдалась.

– Пойдем-ка в процедурку. Я обработаю твою рану на руке.

– Как вы узнали, что она у меня есть?

– А нечего стараться ее скрыть. Только и всего. Пойдем, я не скажу никому.

С самого приезда в больницу Андрей дежурил у операционной бок о бок с Викой. При этом оба валились с ног от усталости. Врач предложил девушке пойти вздремнуть на диван в ординаторской, но Вика не хотела оставлять Андрея одного. Как у Булгакова: тот, кто любит, должен разделить участь того, кого он любит.

Вскоре Андрей увидел спящую на перевозной больничной кровати маму. Опасаясь резких движений, словно обращаясь с карточным домиком, он затаил дыхание и легонько прикоснулся к маминой руке, дряблой и измученной.

– Знаешь, мам, – прошептал Андрей, – я хочу тебе признаться… Я сегодня хотел сбежать от вас с папой. Мне просто хотелось другой жизни. А сейчас я даже не хочу покидать тебя, выходить из палаты, ведь снаружи совершенно другая жизнь… Да, та самая… правда, гораздо хуже старой. Надеюсь, ты простишь сына. Отныне я не оставлю тебя. Все будет хорошо. Но… врач сказал, что еще одна капля спиртного или одна сигаретка могут стать смертельны для тебя. Заодно с тобой погибну и я, мама… Отец же, по всей видимости, выбрал другой путь и сорвался. Ведь… будь он дома… – Андрей вновь не смог сдержать слезы и всхлипы. – Не обращай внимания, мам. Это всего лишь временная слабость. Я не могу видеть тебя такой. Но я буду сильным. Мне нужно быть сильным. Сильнее, чем прежде. Прошедшая ночь изменила все, – сын пристально глядел на мать, надеясь на лучшее.