Однажды в Челябинске. Книга вторая

С детства Данила особенно сильно занимал мир взрослых, который, кажется, слабо интересовал его сверстников. Он то и дело поглядывал на маму с папой. Отец и его друзья сидели на стульях и что-то активно обсуждали, попивая из бутылок то, что мама называла «плохой водой». Действительно, пахло не очень. Но мужики бутылка за бутылкой употребляли «плохую воду» с большим удовольствием. Бывало, Данька видел, когда детям повзрослее давали глоточек попробовать, тут же встречая сопротивление, в основном от мамочек. Мол, детям еще рановато пробовать – да и в целом не очень это хорошее занятие. Даня задавался вопросом: раз «плохая вода», исходя из ее названия, совсем не полезна, почему же взрослые ее пьют? Или она становится полезной при достижении определенного возраста – школьного, например? Или тебе все разрешают, когда ты взрослый? Нет такого: туда не ходи, это не бери, то не ешь, здесь не играй, придет серенький волчок и укусит за бочок. Невольно взрослым хотелось подражать – одновременно наклевывались мысли, что старшие на самом деле обманщики, самые настоящие. Причем не только по вопросу полезности «плохой воды».

Данил то и дело наведывался в стан взрослых, чтобы уловить изменения, происходившие в их компании. На ребенка внимания почти не обращали: отец занят разговором с мужиками, активно обсуждалась тема «что там у кого?» не без ноток хвастовства (Данька толком не понимал сути); мама же занималась столом с другими тетями, периодически бросая фразы о лежебоках, что нежились под тентом, оставив жен «на кухне» (как и всегда).

Данька, конечно же, чувствовал свою принадлежность к мужчинам, поэтому вернулся в компанию к отцу, желая просто побыть рядом. Говорили, как он понял, о работе, на которой пропадал отец. Время от времени мама сильно волновалась, не находила себе места, когда папа подолгу отсутствовал дома. Но рано или поздно он возвращался – как же в те моменты радовалась маманя, осыпая папу просьбами «оставить это неблагодарное дело». Но отец был непреклонен, хотя и возвращался порой то веселый, то грустный, то озлобленный и недовольный. Когда Даня стал взрослее, Озеров-старший поделился с сыном воспоминаниями о том, как он вел бизнес в 90-е годы и с чем ему пришлось столкнуться. У подростка потом долго не шли из головы плохие мысли, что его успешный и влиятельный отец однажды мог попросту не вернуться домой: даже при условии того, что на дворе уже заканчивались стабильные и пресные нулевые. В детстве мама говорила сыну, что отец трудится не покладая рук, хотя «непросто вести бизнес в наше время», старается, дабы «у нас с тобой все было хорошо».

– Надеюсь, когда ты пойдешь работать, время будет поспокойней, – произнесла однажды мама.

В тот летний денек Даня старался чем-то себя занять рядом с отцом, хотя его и звали поиграть детишки, в том числе одна милая девчушка, что ему тогда нравилась. Кажется, Полина, одетая в шелковое платьице и панамку. Отца Даня уважал, поэтому считал, что папе будет приятно и спокойно, если сын сидит под боком. Мальчик подслушивал, приглядывался. Однозначно, все присутствующие безгранично уважали Владимира Аполлоновича, прислушивались к нему. Точь-в-точь как в любимом фильме Озерова-старшего – в названии там что-то про крест и про отца. Даня понимал, что из-за внушительного и влиятельного папы он мог позиционировать себя так же и в детской компании, но не горел желанием этим пользоваться, приберегая такую возможность для более подходящего случая – постоять за себя он и сам сможет.

– Тут взрослые разговоры, Данька, – ненавязчиво отгонял сына Владимир Аполлонович. – Иди вон с пацанами поиграй. Нечего плохие слова подслушивать, – прочие дяденьки, что восседали подле отца и периодически ехидно глядели на лакомые задние части своих тетенек, одобрительно закивали.

Мама, чьи руки были измазаны маринадом от сочного мяса, не смогла уделить должного внимания сыну. Данилу почему-то захотелось, чтоб она взяла его на руки, как прежде, и выслушала то, что он скажет ей на ушко.

– Сейчас мама закончит с мясом и обязательно подойдет, хорошо? – произнесла она, глядя на сына. – Иди пока поиграй с остальными.

«Иди поиграй», – до чего ж типичная фраза, которая порой раздражала Даню.