Однажды в Древней Греции

– Дошла до меня людская молва, что живёт где-то здесь в пещере на верхушке холма единственный во всей Аттике беспорочный человек. Как только увижу я его, наконец, обрету покой и навсегда погашу свой проклятый факел. Ведь я давал обет никогда не гасить его, пока не найду хотя бы одного честного человека…

– Абсолютно бесполезное занятие… – усмехнулся Аполлон. – Пожалей себя, батя. Ну сам посуди, в твои то годы этакие страсти… Сидел бы себе на бочке с критским вином в прохладном погребе и бед никаких не знал…

– Э нет, молодой человек… – добродушно отвечал старец. – Такой досуг удел слабых умом и духом. Я же рождён для великих дел!

– Можешь поворачивать обратно! – раздражённый упрямством философа, проговорил повелитель высоких искусств. – Того, кто жил в нужной тебе пещере, видимо давно растерзал горный медведь…

– И всё-таки я проверю… – не сдавался не в меру ушлый дедушка.

– Как хочешь! – пожал плечами Аполлон, делая знак отмалчивающемуся в сторонке Фидиппиду возобновить подъём.

* * *

На полпути к пещере произошло то, что в общем-то и должно было произойти. Густые кусты справа от дороги неожиданно затряслись и оттуда грузно вывалился бритоголовый Эфиальт, вооружённый длинным самодельным копьём.

– Ну? – не очень дружелюбно осведомился он, оценивающе осматривая живописную троицу. – Чё припёрлись?

– Переговоры! – храбро выступил вперёд Фидиппид и помахал перед носом лысого головореза белым куском ткани, в которую недавно смачно сморкался.

– На кой? – удивился Эфиальт.

– Так положено!

– Кем?

– Всемогущими олимпийцами!

– Ладно, сейчас! – на удивление легко согласился бритоголовый и два раза отрывисто прокричал, неумело эмитируя ночной крик филина.

Из ближайших зарослей послышался аналогичный протяжный звук, затем на дорогу выбрался От, вооруженный широким веслом.

– А это ещё кто? – спросил он, указывая на подслеповато щурящегося философа.

– Это вам замена вместо двадцати девственниц! – не моргнув глазом выдал Аполлон, которого грозный вид могучих братьев немало позабавил.

Эфиальт медленно вразвалочку приблизился к сумасшедшему старцу и внимательно того оглядел:

– И на кой нам эта старая развалина?

– Какая от него, собственно, польза? – подержал лысого брата От.

– Места занимает мало! – принялся перечислять покровитель высоких искусств всевозможные положительные стороны этакого приобретения. – Почти не ест. Глуховат. Подслеповат. В меру безумен. Одним лишь своим присутствием облагораживает бренное существование любого грека…

– Не а… – отрицательно покачал головой Эфиальт. – Нам такое счастье не нужно… Где девственницы?

– Мы готовы выполнить все ваши требования, друзья, – вмешался в разговор Фидиппид. – Все, кроме единственного, того самого про девственниц…

– Э… так совсем не пойдёт… – возразил От, положив на плечо своё боевое весло. – Мы так не договаривались…

– А мы с вами пока что вообще ни о чём не договаривались! – грозно выдвинулся вперёд Аполлон.

– Эй, долговязый… – обратился к марафонцу Эфиальт. – Ты в этой компании, как мне кажется, выглядишь наиболее нормальным. Скажи, кто этот белокурый цыплёнок, что всё время лезет вперёд со своими глупыми комментариями?

– Как ты меня назвал? – жутким шёпотом уточнил олимпиец.

– Так, спокойно! – Фидиппид примирительно поднял обе руки. – Прошу вас, давайте только не ссориться. Как там заложник, с ним всё в порядке?

– Сожрал сосновую шишку и неустанно матерится! – ответил От. – Сначала мы затыкали уши воском, но потом, заинтересовавшись, стали записывать и оказалось, что он ни разу… вы только себе это представьте… ни единого разу не повторился…

– Узнаю старину Ареса! – улыбнулся немного остывший Аполлон.

– Дайте-ка я вас поближе рассмотрю, касатики! – неожиданно оживился безумный философ, как видно последние пять минут пребывавший в состоянии глубокого короткого сна с открытыми глазами.

– Эй, дед, ты это… не балуй… – испуганно отшатнулся от старца Эфиальт, когда тот приблизил к его лицу горящий факел.

– Вижу благородное юное лицо… – беззубо осклабился вечный искатель ускользающей истины. – Печать немалого ума и упрямства лежит на широком крепком лбу. Славные дела ждут тебя, о благородный юноша, вот только…

– Что только? – с тревогой спросил Эфиальт. – Говори скорее, дед, не томи…

– Твои чудесные золотистые кудри… Куда делись они, ответь мне?

– Всё с ним ясно! – От бережно отвёл часто моргающего старика к обочине дороги. – Параноидальный бред, отягощённый обширным старческим слабоумием. Вы зачем его сюда притащили?

– Да никуда мы его не тащили… – слегка возмутился Фидиппид. – Он сам пришёл…

– Ну так как там с девственницами? – напомнил Эфиальт, нетерпеливо теребя набедренную повязку. – Будут к концу дня? Или мне можно уже идти отрезать ухо вашему дружку?

– Иди-иди! – разрешил ему Аполлон. – Только смотри, чтобы потом крепко не пожалел!

– Это угроза?

– Думай как хочешь!