Однажды, в галактике Альдазар

“Разумно. Но разве это не типичный ритуал ухаживания для нашей колонии? — незамутнённо удивился симбиот. — Глава колонии тоже так искал себе самку.”

“Наш глава колонии — идиот. Иногда мне кажется, что у него внутри загорается лампочка, когда он видит табличку “опасно”. На всякий случай, я говорю о метафорической табличке. И метафорической лампочке. Но от их метафоричности проблем меньше не становится.”

“Ну да. Как хорошо, что тебе это не свойственно, правда? — протянул Двадцатый невинно. — И над всеми, кто тебе так или иначе нравится, не горит метафорическая табличка “опасно”. Не горит, так ведь?”

Мал мрачно подумал, что иногда Двадцатый бывает той ещё ехидной сволочью. Впрочем, что возьмёшь с голоса, живущего у тебя в голове? Ему критиковать вроде бы сам создатель велел. И всё же обидно, когда даже на старый добрый самообман права не имеешь!

Кстати, о самообмане: Мал довольно сильно расстроился, узнав настоящее происхождение Вики. Леди, надо же… Не то чтобы он на что-то рассчитывал… Ладно, может, совсем немного. Всё же он, Мал, существо небедное и довольно могущественное. И в теории у него были некоторые шансы приютить, впечатлить и постепенно приручить девушку Вику.

С гвадской леди всё было сложнее по целому ряду пунктов.

“Ну, ты собираешься вмешиваться?”

“А зачем? — уточнил Мал философски. — Пусть они развлекаются, пока дышать могут. А там посмотрим. В крайнем случае дождёмся, пока они потеряют сознание, осторожненько упакуем в криокамеры, повяжем бантиком и подарим Деймосу… Ну, Бобра так точно.”

“О! Так ты собираешься украсть самку? Я тебя, кажется, недооценивал.”

“Заткнись…”

“... И это снова совсем не похоже на нашего главу колонии, да?”

Мал закатил глаза.

“Ненавижу тебя.”

“Да, точно. Я помню, что облекать слова в форму, прямо противоположную подлинному положению вещей — это любимая человеческая игра.”

Малатеста не выдержал и усмехнулся.

“Ну да. На том стоит вся цивилизация, что уж…”

“Может. Но я тут подумал и решил: если ты не хочешь поучаствовать, то поболтаю с ними я.”

“Нет!”

Малу отчаянно хотелось добавить ещё несколько непечатных выражений, но Двадцатый слушать не стал: в тех редких случаях, когда на симбиота накатывала жажда самостоятельности, остановить его было практически невозможно. Вот и сейчас он выпустил щупальца, наспех сотворил себе нечто вроде головы и радостно заявил:

— Здравствуйте, гуманоиды! У меня для каждого из вас две новости, хорошая и не очень. С какой начинать?

Тишина повисла очень красноречивая.

— Твою мать, — сказал Ал.

Вика была куда более разговорчива: пару раз хлопнув глазами, она выдала такую семиэтажную конструкцию, которая даже много чего повидавшего в этом смысле Мала заставила удивиться. И запомнить некоторые моменты на будущее.

— Где настоящий Владимир? — спросила леди в итоге своего монолога.

— Мы его съели, — сообщил Двадцатый гордо.

— Он был мой!

— Общая добыча, кто успел, тот и съел. Правило естественного отбора. Так? Мы успели. И знаешь, что это значит?

— Да, — сухо ответила она. — Что больше десятка лет моей работы коту под хвост… Точнее, грёбаному мутантскому уроду в глотку.

Вот. И совсем не обидно. Он этого и ожидал, так?

— Во-первых, мы не урод, а идеальная форма жизни, — ни на секунду не смутился Двадцатый. — А во-вторых ты ещё не поняла лучшую часть: всё, что было в голове Владимира, есть теперь в нашей голове. Хочешь это получить? Иди за нами.

Мал охренел. Но, при всём при этом, не мог не признать: Двадцатый был неповторим.

Возможно, он в конечном итоге слишком много общался с Деймосом.

Вика и Лёха смотрели на Мала так, как будто у него выросла вторая голова… Ладно, допустим, у него действительно выросла вторая голова. С ним такое бывает, ничего не поделаешь. Но это что, повод так пучить глаза? Уж они-то за свою биографию должны были встречаться и с Эймами типа симбиот, и с хостами, захваченными Амо. Тогда почему они так удивлены?..

Хотя, если подумать, возможно, именно поэтому у Бобра такое выражение лица.

— Значит, ты подчинил себе носителя? Ты контролируешь тело?

Мал не удержался и фыркнул. Двадцатый тоже рассмеялся.

— Э нет, — сказал он. — Мы контролируем. Вдвоём, он и я. У нас колония!

— Но это же невозможно… — пробормотал Бобр.

— Ещё как возможно! — возмутился Двадцатый. — Что тут такого странного?

Мал в жизни не признался бы в этом вслух, но он испытал настоящее удовольствие, созерцая выражение искреннего удивления на их лицах.

Строго говоря, это действительно было странно. Обычно в паре хост-симбиот действительно руководил кто-то один. В случае с полноценным Амо, даже оторванным от колонии, верховодил всегда Амо. В случае же с Эймами-симбиотами всё было не так однозначно.