Однажды, в галактике Альдазар

Тут надо сказать, что работа косморазведчиков в целом была высокооплачиваемой и уважаемой, но чрезвычайно опасной. До ранней (сорок пять лет при средней продолжительности жизни до двухсот) пенсии в среднем доживало около шестидесяти процентов косморазведчиков. Причина проста: исследование новых планет — времяпровождение опасное. Нет, понятное дело, что до прилёта косморазведки территорию прочёсывали роботы, спутники, зонды. Машины брали анализы, сканировали всё, до чего могли дотянуться, оценивали пригодность той или иной среды для человека. Но у подобных методов был предел, и далеко не всё приборы были способны засечь. На определённом этапе присутствие людей как минимум на орбите становилось необходимостью, в которую упирались дальнейшие исследования. Особенно это касалось планет, на которых кишела развитая жизнь: тут в любом случае одними только машинами не отделаешься, многие вещи можно проверить только на своём опыте. При этом времена безудержной колонизации, когда поселенцев весело отправляли на условно пригодную планету с напутствием вроде “И так сойдёт”, канули в небытие. Теперь без многолетней разведки с участием учёных, военных и техников такие вещи не делаются. 

С другой стороны, в гуманном ЗС, в отличие от тоталитарной Коалиции, не было тысяч и тысяч клонов “на расход”, на которых можно безнаказанно ставить эксперименты, запуская на сомнительную планету “первой волной”, как крыс в лабиринт. В Земном Союзе за такие вещи можно было огрести по полной, клонирование любого человека требовало кучи разрешений и лицензий, сам же клон считался полноценным человеком вне зависимости от личности “генетического родителя”. Потому такую вот “работу смерти” должны были брать на себя профессионалы, у которых есть опыт, разносторонние знания и навыки выживания в подобных условиях. Соответственно, людей такого типа нужно было убедить рискнуть головой. Благо денег в деле планетоосвоения крутилось немеряно, прилетали и дотации от правительства, и спонсорство от межпланетных корпораций, так что косморазведчикам и их семьям было положено всё по высшему разряду, включая полный соцпакет. Домашние роботы, няня, соцработник, бесплатные учебные заведения, уменьшенный налог… и детский дом (или дом престарелых), обставленный по высшему разряду — если кормилец не вернулся. 

Так что по логике про Лену переживать не стоило. Она будет отлично питаться, получит лучшее образование, медицинский уход… Это не какой-то зажопинский детдом на окраине галактики, где подчинённые Ал-45 ловили в мутной водице материал для клонирования и последующих генетических манипуляций. И всё же… 

Алексей, выросший в одной из лабораторий, не доверял ничему казённому. Он не хотел, чтобы система учила маленькую Елену, определяла её будущее, социализировала её, решала, кому отдать. Он знал: госструктуры слепы. Даже самые навороченные и продуманные из них… особенно самые навороченные и продуманные, если разобраться. Его собственные создатели научили его всему, кроме того, что реально имеет значение. А Елена была последним проектом Анны, и Алексей не мог позволить пустить всё на самотёк. А вдруг её обидят? Отдадут не в те руки, как домашнее животное? Он не мог такого допустить. 

Так что Алексей принялся искать способы вытащить девочку из детдома. Увы, человеку с его биографией ребёнка бы не дали в жизни, в этом он убедился почти сразу. Можно было, конечно, умереть и создать себе новую личность (он в любом случае планировал это сделать, собственно), но это было не так уж быстро. Да и документы при усыновлении в таких детдомах проверяют на таком уровне, что спора не пролетит, а значит, простая личность с теневого рынка не прокатит. Так что оставался один выход: подделать генетическую экспертизу. И он даже нашёл способ это провернуть…

Правда, неловкий момент вышел, когда коррумпированный медтехник позвонил ему и сообщил, что ничего подделывать не пришлось: тест на отцовство и так был положительным.

 

*Передовые Космические Технологии

3

 

Это было странное чувство. 

Когда Ал-44 в первый раз открыл глаза и вдохнул воздух, его биологический возраст составлял тринадцать лет. Ещё примерно за четыре года его обучили и дорастили в специальной среде до двадцати, после чего составили программу личности и отправили в ЗС. Так что его собственное условное детство длилось четыре года и состояло на восемьдесят процентов из лабораторных испытаний. 

Понятное дело, что за двадцать лет, проведенных в ЗС, он значительно расширил свои познания на эту тему и пришёл к выводу, что дети — это не просто биологические единицы, но инвестиционные проекты. Которые зачастую крайне важны для создателей. 

К своим детям он испытывал положительные эмоции. Причём даже к тем, которые генетически были не его. Они казались забавными. И он вроде как за них отвечал. 

Но Елена стала проектом Ани. И в какой-то степени его собственным. Это делало её очень особенной...

Потому-то он поступил, как настоящий мужчина. То есть, пробыв с девочкой полдня, “мужественно” сбежал режиссировать собственную смерть, оставив малявочку Полине.