Однажды, в галактике Альдазар

У тараи-монто никогда не было такого обобщающего понятия, как любовь. Для каждого чувства, которое люди в том или ином контексте могли бы назвать любовью, у них в языке было своё название (всего сто двадцать три). И, когда один из его народа говорил другому о своих чувствах, то оба всегда точно знали, что подразумевается. Ни тени сомнений.

И было несмываемым позором, тяжким грехом использовать слова, если ты не подразумеваешь их. На такое очень мало кто решался.

И вот в этом контексте Тана презирал слово “любовь”, потому что оно было жалким обрубком того, что человечество не пожелало сохранить в своих современных языках.

Тане всё это претило.

Он не мог бы сказать, что любит Сэма. Это было бы пренебрежительно и пошло, это было бы понято сотней неправильных способов, разом утратив свой сакральный смысл.

Он мог бы сказать, что Сэм — его друг, но это снова не передавало бы даже часть правды, потому что люди называли дружбой всё, что только придётся, обесценив это понятие почти полностью.

Тана ненавидел язык обесценивания.

У древних греков было чуть более близкое слово. Они говорили φιλία, и теперь это трактуется как “дружба”, но на самом деле это несколько больше. Тараи-монто сказали бы, что это “связанные души”. Впрочем, точное название того, что Тана испытывал к Сэму, звучало объёмней и сложнее. Оно едва ли могло бы быть произнесено человеческой глоткой. И совсем не факт, что могло быть переведено дословно. Если бы Тана всё же попытался, вышло бы что-то вроде “тот, кто, стоя у меня за спиной, держит за руку мою тень” или “тот, кто отгоняет моих призраков”. Так тараи-монто называли связь между государственным мужем и тем шаманом, который был избран сторожить его тени.

Сколько бы Тана ни изучал человеческие языки, он не нашёл аналога.

Так уж вышло, что там, на родине, Тана так и не успел найти шамана, который должен был стать его “держащим тень”. Ему, сыну одного из пятнадцати великих вождей Монто, вышедшему из кладки Старшего Матриарха, шаманы предрекали великое будущее — но ни один из них не чувствовал отклика, ни один не ощущал единства, достаточного, чтобы пройти вместе тысячи дорог и испытаний, чтобы стоять плечом к плечу и смотреть в одну сторону. Пока все его одногодки нашли своего держащего, Тана оставался один.

“Ты найдёшь своего держащего тень там, где светят другие звёзды, — сказал Тане однажды Верховный Шаман, глядя в танцующие пески Бии. — Тебе предначертано великое будущее”.

Тогда Тана не мог даже вообразить, что может за подобными словами скрываться.

Теперь он знал. Хотя и ненавидел это знание, но правда проста и безжалостно очевидна. От неё не убежать.

Уже нет Верховного Шамана. Нет центрального Храма в Аданта-Эгдэ, уходящего под землю на сотню ярусов, нет Святилища Песков, нет подводного города Мактэ, нет Матриарха Дамии, из кладки которой он, Тана, родился… Есть только этот мир под чужими звёздами.

Мир великой цивилизации, забывшей все названия любви, обесценившей почти все свои слова… покорившей галактику, достигшей звёзд, соединившей в себе беспрецедентную жестококсть с беспрецедентным величием. И скоро значительная часть этой огромной цивилизации будет внимательно смотреть на него, Тану. И обрушит на его голову всю свою отзывчивость — и всю свою жестокость.

Его новый матриарх, леди Авалон, скорее всего права: тут совсем не место тому, что он испытывает к Сэму. Она знает и понимает мир куда лучше, чем он, Тана. К ней стоит прислушаться.

Да он и сам понимал, что она права, в общем-то. Изучая людей во всех их проявлениях, Тана понимал, как дорого им обходятся чувства. У него была великая цель; у него за спиной вилось слишком много теней, слишком много призраков, с которыми не совладать даже самому лучшему шаману.

Именно потому, пожалуй, он должен пройти этот путь один.

Неотрывно глядя на стену, он нажал “Отправить”.

Вот и всё. Завтра утром его в кабинете, скорее всего, уже будет ждать кто-то чужой. Без чашки кофе, без зелёной гривы, без полных боли и доброты глаз. Кто-то, закованный в броню профессионализма и костюма. Кто-то правильный.

Так будет лучше.

Тана знал, что ему стоит вернуться к самообразованию. Знал, что драгоценные минуты, взятые взаймы, утекают. Но почему-то продолжал стоять и смотреть на стену.

— Последний тараи-монто на свете стоял у стены, — сказал он тихо.

И тут в дверь постучали.

-

Конец рассказа

Рассказ 4. Пристрелка и отладка

*

таймлайн рассказа: после эпилога 0-13

размер: макси

в тексте есть: юмор, интриги и относительно много эротики. Обратите на последнее внимание; кому такое не нравится, пожалуйста, пропустите этот конкретный рассказ

*

Ари Родас, лок-генерал галактической Коалиции Альдо, никогда не считал себя педантом и занудой.