Однажды в Голливуде

«О боже, — думает Рик, — снова-здорово. Все тот же тупой мачо задает все тот же тупой пассивноагрессивный вопрос».

Рик помнит, как сидел на площадке «Зеленого Шершня» и звезда сериала Ван Уильямс, при всем параде Зеленого Шершня, спросил о том же слухе. Или Рон Эли, практически голый, в одной куцей набедренной повязке Тарзана. И ни в том, ни в другом случае им не хватило актерского таланта скрыть жалость в уголках глаз.

Рик дает Джиму Стейси краткий вариант ответа на тот же вопрос, который уже вчера задавал Марвин Шварц.

— Ни разу не ходил на прослушивание, ни разу не вел переговоры, ни разу не встречался с Джоном Стерджесом. Не сказать, что я чуть не получил роль...

Рик замолкает, но в воздухе повисает недоговоренное «но», так что Стейси его произносит:

— ...Но?

Рик нехотя продолжает:

— Но... история такая... на короткое время Маккуин чуть не отказался от фильма. И за это короткое время я — оказывается — попал в список четырех кандидатов.

Брови Стейси задираются, он придвигается еще ближе.

— Ты — и кто?

— Я и три Джорджа: Пеппард, Махарис и Чакирис.

Стейси болезненно морщится и машинально хлопает Рика по плечу.

— Ох, блин, вот это наверняка обидно. На фоне этих трех педиков точно выбрали бы тебя. В смысле Пол Ньюмен — тут, может, и нет, но гребаные Джорджи?

Сытый по горло Рик быстро отвечает:

— Ну, мне роль не досталась. Досталась Маккуину. И, если честно... у меня не было ни шанса.

Стейси смеется и кивает, но потом добавляет: «И все-таки...» — и изображает, как втыкает себе нож в сердце и проворачивает лезвие.

Рик секунду-другую смотрит на лыбящегося мудака на соседнем стуле, а потом спрашивает:

— Эй, Джим, у меня тут вопрос... что скажешь про мои усы?

Глава семнадцатая Медаль Почета

После Второй мировой Клифф ушел из армии с деньгами и двумя медалями Почета в кармане. Еще ему предстояло решить, что дальше делать с жизнью. А если честно, последние несколько лет он и не верил, что доведется над этим задумываться. Пока Клифф воевал в Сицилии, ему казалось весьма вероятным, что там он и погибнет. Впрочем, когда его перевели на Филиппины сражаться плечом к плечу с партизанами против японских оккупантов, он уже ни хрена не сомневался, что больше не увидит родного дома. А потом, угодив в плен к японцам, в импровизированный лагерь военнопленных в джунглях, Клифф Бут считал себя ходячим мертвецом. Если бы он уже мысленно не распрощался с жизнью, никогда бы не решился на отчаянный побег, во время которого возглавил пленных филиппинцев, чтобы свергнуть захватчиков, казнить всю охрану лагеря, сбежать в джунгли и воссоединиться с братьями по сопротивлению.

Побег получился таким отчаянным и захватывающим, что «Коламбия Пикчерс» выпустила о нем неплохой военный боевичок режиссера Пола Уэндкоса «Битва в Коралловом море». Фильм Уэндкоса — очень увлекательный, но в основном вымышленный рассказ. В нем успешный побег из тюремного лагеря провернули не Клифф с кучкой филиппинцев. В этом героическом приключении поучаствовал экипаж американской подводной лодки во главе с ее капитаном в исполнении Клиффа Робертсона. И, по странному совпадению, задолго до знакомства с Бутом одного из матросов Робертсона сыграл Рик Далтон.

В фильме избавились от множества реальных подробностей. Выкинули Клиффа Бута, выкинули филиппинцев, да и японцы не отрубили большинству персонажей головы, как в реальной жизни. Не показали и то, как выжившие военнопленные сами обезглавили охрану японского лагеря, когда поменялись с ними ролями. Да и жестокий командир не был таким умудренным обходительным благородным интеллектуалом, как в картине.

«Бля, — подумал Клифф, когда досмотрел, — будь этот гребаный невменяемый садист таким клевым, я бы там до конца войны досидел». На самом деле главным гадом Буту показался как раз Клифф Робертсон. Позже он признался Рику (который эту картину обожал): «Из-за гребаного фильма я чуть не начал болеть за долбаных япошек».

И все-таки детали самого побега более-менее совпадали с реальностью. Впрочем, поскольку Клифф был практически уверен, что не вернется из джунглей живым, теперь, когда все же вернулся, выживание становилось малость обременительным. На вопрос, чем заняться до конца жизни, Клифф ни хуя не знал ответа.

Прежде всего он не больно спешил возвращаться в Соединенные Штаты. Так что сразу после отставки подумал навестить Париж. И вот пока несколько месяцев болтался в Париже, трескал сыр с багетами и хлестал красное вино, словно кока-колу, он и познакомился с профессией, о которой раньше слыхом не слыхивал, — «джентльмен без определенных занятий».