Однажды в Италии (СИ)

Я поднял глаза на мистера Атертона. Я молчал уже несколько минут, но он не торопил меня. Что-то в его виде подсказало мне, что Джеймс Атертон и сам не верит, что его дочь похищена, но я не знал, воспримет ли он весть, что Софи сотрудничала с врагами.

И тогда я сделал выбор.

— Нет, мистер Атертон. В версии, предложенной Советом, нет ни капли правды.

Джеймс кивнул, соглашаясь со своими мыслями.

— Тогда что произошло на самом деле? Где была и что делала моя дочь все это время? — впервые с начала разговора я услышал обеспокоенность в голосе Джеймса. Он нетерпеливо потирал руки, и продолжал сверлить меня своим взглядом.

— Я не знаю почему, но самолет Софи приземлился на территории Италии самостоятельно, а не из-за приказов «Ока». Вашу дочь я увидел на балу одной богатой особы, куда устроило налет «Око», но мы не знали, что там будет она, — я сделала паузу, выбирая слова, которыми можно объяснить мое стремление помочь Софи, — Я решил, что Софи не должна попасть в организацию, и отвез ее в безопасное место.

Джеймс одарил меня странным взглядом.

— Куда именно?

— В свой дом на острове неподалеку от Италии.

На лице главы Совета отразилось недоумение. Было немного неловко видеть его таким пораженным, но всякая неловкость пропала, когда Джеймс обдумал мои слова и представил в своей голове страшные картины, — иначе я не знаю как объяснить, почему у него стал вид отца, которому сообщили, что его дочь ночевала у своего парня, при чем сообщил «радостную» новость именно тот самый парень.

— Вы не думайте, ничего такого не было, — поспешил я оправдываться за несовершенные поступки, — Я там и не был в основном.

— Продолжай.

— Мне не известно как, но о Софи прознала «Кобра». Несколько дней мне приходилось охранять Софи и вырывать ее из рук этих убийц. Следы, которые вы видели на ее теле — раны от оружия «Кобры» На самом деле, мне больше не чего вам рассказать. Только разве что я и Софи были на складе и забирали некоторое оружие, чтобы обороняться от «Кобры».

Несколько минут в коридоре висело молчание. Джеймс шевелил губами, обдумывая что-то свое, а затем знаком приказал мне следовать за ним.

После пятого или шестого поворота я окончательно перестал ориентироваться и старался не отстать от отца Софи. Всю дорогу я гадал, куда мы идем, но спросить не решался. Наконец мы остановились перед дверью с каким-то знаком на покрытии. Джеймс Атертон повернулся ко мне и с серьезным лицом сказал:

— Совет не поверит тому, что ты мне рассказал. Но я твоим словам верю. Допустить нахождение представителя «Ока» среди Экстраординариев я не могу, но у тебя есть возможность отрекаться от организации. Заставить тебя, конечно, у меня нет полномочий, так что при твоем нежелании…

Я перестал слушать Джеймса Атертона еще при словах «отрекаться от организации». Боже, неужели это возможно? Одна из причин, что разделяла меня от Софи, была моя принадлежность к ее врагам, а если я стану обычным колдуном, или пусть даже человеком, если это необходимо, смогу быть с ней! А если ее отец не разрешит нам встречаться, то я согласен быть ее другом, лишь бы видеть каждый день ее лицо.

— Мистер Кросс, я ставлю вас перед выбором. Вы можете отрекаться от «Ока Божьего» и жить как обычный колдун. Я преследую, чтобы черные следы вашего прошлого стерлись из памяти других, и у вас будут такие же права, как и у обычных Экстраординариев, — я не стал задумываться, не будет ли фраза «стереть из памяти» прямое значение, и внимательно прислушался ко второму варианту развития событий, — Или вы останетесь верны организации, но в таком случае будете приговорены к пожизненному заключению в тюрьме.

Джеймс замолчал, пристально смотря на меня, а когда снова начал говорить, я уже знал, каким будет мой ответ.

— Что вы выбираете?

— Я хочу отречься от «Ока».

Джеймс кивнул, словно ожидал именно такого ответа и, отрыв дверь, пригласил меня внутрь. Это оказался небольшое помещение с круглым столом посредине. За столом сидел мужчина в рубашке и свободных брюках, а рядом стояла женщина в очках со стопкой бумаг. Джеймс указал мне на стол, и я сел на высокий стул, лицом к мужчине. Передо мной появилась рука, положившая исписанный мелким почерком лист.

— Это договор, подтверждающий, что вы больше не принадлежите организации «Око Божье», — произнесла женщина, — Поставьте вот здесь свою подпись. Отлично. Вот еще несколько бумаг, они то же касаются отречения.

Когда с формальностью было покончено, женщина удалилась, а все это время сидящий мужчина приказал мне снять мою рубашку.

— Документы документами, а татуировка о твоей принадлежности к врагам так и кричит, — пояснил он.

***

Выйдя из комнаты, я натолкнулся на Джеймса Атертона, нетерпеливо мерящего коридор шагами. Место над сердцем, где раньше была татуировка, покраснело и болело, но я этого почти не замечал — такой опьяняющей была свобода.

Правда, ощущение радости улетучилось, когда Джеймс посмотрел на меня и я увидел, что тот очень бледен и обеспокоен чем-то.