Однажды в Марчелике 2

Притащив сейф, Дон Рантье ещё и получил выволочку от мэра. Потому что именно рив командовал на том участке, где случился второй прорыв — и где было больше всего жертв. Выволочка-то — ладно, ерунда… И не такое переживал Дон в старые времена, на Старом Эдеме. Но сам факт прорыва на самом защищённом участке прямо-таки выводил его из себя…

Затем случилась история у церкви, где риву пришлось прострелить ногу Кристоферу Лонги. А потом у него был пренеприятнейший разговор с отцом придурка — который никак не хотел понять, что рив спасал его сыночку жизнь. Затем новый разговор с мэром. И новая выволочка. Ни мэр, ни Питер Лонги не захотели понять его мотивы. Видите ли, только мэр здесь решает, «что законно, а что нет»!..

А теперь мрачный и злой Дон Рантье шёл извиняться перед сопляками Полем и Мартином в присутствии мэра. Однако по пути вынужден был стоять и слушать, как градоправитель, завернув в контору ростовщика, распекает её владельца. Тот и впрямь страшно опростоволосился, с точки зрения мэра: успел с утра получить вклад — и сразу же выдать займ на ту же сумму.

— Все вклады передавать мне! Займы не выдавать! Долги собирать самым жёстким способом! — наконец, закончил Шарль и грозно посмотрел на ростовщика.

Ростовщик, Жульен Хундерстюк, затравленно глянул на мэра, а потом поймал сочувствующий взгляд рива и обречённо кивнул. А что оставалось, если ему в городе ещё жить и работать? Только соглашаться!..

И в этот момент дверь в контору распахнулась, окончательно испортив настроение риву. А, до кучи, испугав ростовщика и ошеломив мэра…

Начать надо бы с того, что младший жендарм Люп, который охранял вход, распахнул дверь без стука и без предупреждения. Вот только сделал он это не по причине молодецкой удали, глупости или наглости — а только лишь в силу инерции движения. Младший жендарм Люп просто летел спиной вперёд — и, к несчастью, не мог остановиться для вежливого стука. И это очень расстроило рива…

Ещё больше его расстроило появление на пороге трёх касадоров, с которыми он уже имел неудовольствие познакомиться — и даже успел невзлюбить. Но когда рив, радостно осклабившись, потянулся к револьверу, проклятый Пьер Ситадин успел шепнуть ему на ухо несколько слов… И эти немудрёные слова в одно мгновение лишили Дона Рантье желания пустить наглецам пулю в лоб или кого-то из них арестовать. Ведь ему в этом городе ещё жить… Ещё бы пожить… Ему бы просто ещё пожить хотелось!..

— Босс, вот тот здоровяк лично и без особых усилий подстрелил григио во время штурма!

А ещё с удовольствием резанул его по горлу ножом напоследок! — шёпот Пьера буквально пронимал рива до костей. — Выпустил ему кишки, а потом долго топтался по его трупу и хохотал, как сумасшедший… Может, не надо?..

Пьер, конечно, немного приврал. Совсем чуть-чуть, если вдуматься! Для красоты истории, так сказать… Ведь каждый приличный мужчина знает, что скучная правда никого не впечатлит — если её хоть немножечко не приукрасить. И тогда даже обыденная прогулка на рынок превращается в славный поход за провиантом, в финале которого есть ещё и героическая победа над страшным зелёным змием. И всё ради благополучия своей дамы сердца, ик!..

Вот и Пьер решил отблагодарить человека, который спас и его, и пятерых ополченцев с баррикады. А потому вовремя нашептал начальству о славном подвиге, совершённом безумными касадорами во благо Дефромаг-града… Ещё и так нашептал, что рука рива, обхватившая рукоять револьвера, мгновенно вспотела, и ему пришлось вытереть её о штанину, чтобы не пачкать благородное оружие. А как же закон?..

— Метены! — возгласил один из касадоров, напоминающий иберийца. — Метены, прошу покинуть помещение! Мы восстанавливаем законность!

«А вот и закон!» — успокоился рив и не стал снова трогать револьвер.

— Но позвольте!.. — пролепетал опешивший мэр.

А несчастный ростовщик, в глазах которого поселился первобытный ужас, пискнул:

— Помогите!

— Закон есть закон! — рявкнул второй касадор, с лицом западного франка.

— И пусть во имя Господа он восторжествует! — подтвердил «ибериец».

Молчал только один касадор. Самый высокий, мрачный и русоволосый. Он просто буравил ростовщика пустым, как у волла, взглядом.

— Но позвольте… — снова, чуть более решительно проговорил мэр.

— Вы кто, метен? — спросил его «ибериец».

— Я мэр! — опомнился градоправитель.

— Вот и идите в мэрию! Не мешайте восстановлению законности! — попросил «ибериец».

Мэр пару раз раскрыл и закрыл рот, чуть отступив в сторону. А затем беспомощно посмотрел на рива. Тот понял, что пора показывать себя во всей красе. А потому мысленно помолился, обещал больше никогда не грешить и, наконец, выступил вперёд.

— Я рив Дефромаг-града, Дон Рантье. Позвольте поинтересоваться, какое восстановление законности имеется в виду?

— Вот! — мрачный касадор сунул ему под нос бумажку.

— И что это, метен? — замялся рив, чуть отстраняясь от бумаги, потому что она практически касалась его носа.

— Это лицензия. На проведение вспомогательной ростовщической деятельности, — ответил за мрачного «ибериец». — Посодействуете, метен рив?