Однажды в Марчелике 3

– Ну что, фортисы… Что хорошего скажете? – поинтересовался Антуан у шести выживших десятников.

Первый штурм оказался на редкость неудачным и кровавым. Колонна солдат добралась до баррикады, которая перегораживала вход в центр – и попыталась с наскоку ворваться внутрь.

В ответ жители Стеинхольвега открыли такой ураганный огонь, что половина сотни там и полегла… Может быть, часть защитников города и не могла похвастаться меткостью, но при таком количестве стволов завеса из пуль была непроницаема для пехоты.

От всего состава сотни осталось пять десятков человек. На всём пути сюда, в город Стеинхольвег, солдаты не раз брали штурмом мелкие поселения. Но нигде они не встречали такого ожесточённого сопротивления…

И даже Антуан, ослеплённый ненавистью, вынужден был признать: они как будто из одной страны шагнули в другую. Там, на побережье, жили обычные люди: местами смелые, местами подлые, местами честные, а местами хитрые.

А тут, на центральных равнинах Марчелики, жили бойцы. Тоже местами смелые. И другими местами – тоже смелые. А в довесок ещё и решительные, и упорные… Нет, конечно, они тоже испытывали боль и страх. И плакали под пытками, и просили их не убивать. Но почему-то начинали не через несколько минут, как нормальные люди – а лишь через пару-тройку часов.

А до того офицеры, допрашивающие пленных, смотрели в их полные ненависти глаза. И эта ненависть никуда не уходила. Как не ушла она и у служанки, которую побоями заставили прислуживать офицерам…

– Эй ты… Как тебя… Роза! Тащи вино! – приказал Антуан и заслужил очередной полный ненависти взгляд.

«Никого тут не пощажу! Нелюди какие-то… Всех убить надо перед уходом!» – подумал он.

«Но ты же обещал пощадить!» – взмолился внутри тихий голос совести, но Антуан даже отвечать не стал: просто заткнул его подальше.

– Хорошего мало, фортис! – начал доклад один из десятников. – Снаряды почти закончились. Патронов – треть от первоначального запаса. Ну хоть еды мы тут набрали…

– Вы же взяли оружейный магазин! – вспомнил Антуан. – Почему не хватает патронов?

– В основном, там старые калибры были. И оружие такое же, – признался десятник. – Можно, конечно, даже из этого стрелять. Но наши ребята к такому оружию не привыкли. А местные – отлично им пользуются…

– Чушь! Возьмите оружие, и пусть учатся! – рявкнул Антуан, морщась от боли в плече. – Мы должны взять этот чёртов город. Если понадобится, сравняйте весь центр с землёй, но подавите сопротивление!..

– Да, фортис, – десятник кивнул, но командир уже не хотел ни с кем общаться.

Плечо снова разболелось, а рука еле двигалась. Отослав десятников, Антуан ещё какое-то время сидел, накачиваясь вином, а потом нетвёрдой походкой отправился к кровати. Боль наконец-то отпустила свои цепкие когти, и самое время было попытаться уснуть.

«Или… Может… – Антуан поглядел на пышную высокую Розу, а та испуганно вжалась в стену. – Нет, пожалуй, не сегодня…».

– Отдыхай, сучка… Сегодня тебе повезло! – бросил он, укладываясь на кровать.

И вскоре уже спал.

А Роза стояла у стены, глотая слёзы облегчения. Ей повезло и не повезло в одно и то же время. Командир солдат положил на неё глаз и пользовался, когда возникало желание – и в этом было её невезение… К счастью, из-за ранения такое желание было у него всего пару раз. И за это стоило сказать Сычу «спасибо» от всей души. Ну и ещё снотворному сбору, который она добавляла Антуану в вино…

Осторожно открыв небольшой тайник, женщина вытащила узелок. Внутри был кусок хлеба, пара запечённых грибов и маленькая фляга с водой, сдобренной вином – вот и всё, что ей удалось сэкономить за день. На цыпочках Роза прошла к той кровати, на которой храпел командир, осторожно легла на пол, пролезла под неё…

Если бы кто-нибудь из солдат или сам Антуан увидел, что было дальше, то сильно бы удивился. А потом Розу бы обязательно повесили. Потому что уже который день, выполняя приказ командира, солдаты прочёсывали город – в поисках того, кто прострелил Антуану плечо. И громогласно объявляли, что тому, кто спрячет и не выдаст этого негодяя, грозит смертная казнь.

А Сыч всё это время сидел в маленьком погребе под домом. И вход в погреб находился под той самой кроватью, где сейчас спал Антуан. Конечно, дом у Розы был не слишком представительным, но оказался уж очень удобным для расположения штаба. И почти весь день тут крутились солдаты и офицеры.

И каждый день Роза собирала еду Сычу, отрывая кусок от себя. А ночью, когда командир солдат засыпал, тихонько лезла под кровать, чтобы покормить мужчину. Несколько секунд, пара слов – вот и всё общение…

– Сыч, ты жив? – спросила женщина в щель приоткрытого люка.

– Жив… Пока ещё… – слабо ответил тот.

– Держи еду… Прости. Всё, что было! – женщина протянула узелок.

– Спасибо, Роза! – поблагодарил тот. – Без тебя я бы загнулся тут от голода.

– Не говори так… Всё будет хорошо!.. – прошептала Роза, передавая узелок и принимая пустую флягу.