Однажды в Москве. Часть II

Встречных машин было мало. Казалось, все углубилось в глубокий зимний сон вместе с машинами, зданиями и другими атрибутами приличного города. Лишь раз нас обогнал патрульный грузовик внутренних войск с небольшим личным составом на борту, видимо, охотившимся за солдатиками-самовольщиками, для которых ни буря, ни вьюга не были помехой на пути к женским общагам. Заваленная дровами старая грузовая машина вряд ли привлекла их внимание.

Я невольно присмотрелся к торчащему на груди у Харчиева, подобно змее, проводу. Другой с изолентой был изогнут во внутренний карман куртки.

Всю дорогу губы Харчиева шевелились в безмолвной молитве. Иногда он переходил в полушепот, и только тогда я различал отдельные слова молитвы на арабском.

“И кто я после этого, если не слуга Лукавого?..”

Я вспомнил слова Магомедказиева: “…все это время ты будешь думать, что следуешь дорогой Всевышнего…”

“Как получилось, что я сошел с дистанции?

Когда успел продать душу?

Разве?.. Нет, ее у меня… отобрали…”

Глава XVII

Грузовик заехал во двор девятиэтажки и остановился на другом конце достаточно длинного здания. Далее, обогнув его, машина со смертоносным грузом должна была выехать на трассу. Через 500-600 метров от здания на противоположной стороне широкой трассы находилась цель – база противника.

Харчиев не заглушил мотор. Он продолжал монотонно реветь, выпуская из подсевших моторных колец целый туман ядовитого, черноватого дыма.

Я как сомнамбула снял с груди рацию:

– Первый, я Второй. Мы на позиции.

Рация привычно прошипела. После услышался голос Тощего.

– Принял. Третий, докладывай!

– Перед базой патрульная машина. Рядом двое, видимо, с базы.

– Четвертый?

– На месте…

Несколько секунд паузы, после прозвучала команда Тощего:

– Отставить! Ждем, когда отъедет патруль…

Меня тревожило молчание Харчиева. Невозможно предугадать мысли человека, если он упорно молчит. Я тихо сказал.

– Магомед, если передумал, скажи сейчас. Я помогу…

Он, казалось, с трудом оторвал взгляд от невидимой точки. Невольно нажал на газовую педаль. Машина взревела.

– Ты все это придумал, чтобы сейчас отговорить меня?

Голос его дрожал.

– Я тебя еще тогда отговаривал…

Я говорил абсолютно искренно. Я не хотел думать о последствиях.

– Ты ради меня, ради чужого для тебе человека пойдешь на смерть? – он испытывающе посмотрел на меня. – Они тебя на куски порежут…

– …

Казалось, он на миг заколебался. Еще раз посмотрел на меня заметавшимся, затравленным взглядом. Затем, словно после удушья, хрипло вымолвил.

– Поздно… Да и не хочу. Что мои дети подумают? – он нервно потянул горлышко свитера вниз, как бы пытаясь обхватить побольше воздуха. – Знаешь, чего я боюсь?..

Я вопросительно посмотрел.

– …Что попаду туда, а там никого. Нет Его, нет семьи… Пустота…

Он вытащил из-за пазухи книгу, небрежно задев им провод.

– …Возьми. Этот Коран еще мой дед читал. Мне больше некому его оставить. Да хранит тебя Аллах! Да простит он все мои сомнения!.. Теперь не мешай и не отвлекай… – добавил он каким-то упавшим голосом.

Вытянув трясущейся рукой второй провод из кармана, он медленно начал отвязывать изоленту…

Я словно во сне втиснул книгу во внутренний карман. Глаза Харчиева начали стекленеть, теряя зрачки. Губы медленно шептали слова молитвы, которые, как заклинание начали туманить и мое сознание.

– Инна лилляхи ва инна иляйхи раджиун33…

Рация на моей груди прошипев, прохрипела:

– Первый, я Третий. Патрульная отъехала.

– Всем приготовиться! – послышался голос Тощего. – Второй…

– Внимание! – перебил его встревоженный голос снайпера. – К грузовику приближается гражданский!

– Отставить! Второй, что происходит? – голос Тощего напрягся…

– Нет, это на что блять похоже?!. Еб…т твою мать!..

Толстый, здоровенный мужчина в спортивной форме, на которую, видимо, второпях была надета камуфляжная куртка, резко открыл двери машины с моей стороны. Я машинально нажал на кнопку рации, чтобы слышно было Тощему.

– Что вы пердите под окном битый час? – взвизгнул толстяк, брызжа слюной. – Ты вообще в курсе, который час, урод?..

Вопрос был предназначен мне. Глаза его расширились от возмущения и вылупились. Вдруг он внимательно присмотрелся к Харчиеву, у которого губы продолжали монотонно производить предсмертную молитву. Сам смертник уже, вероятно, ничего не видел и не слышал.

“Мужик, уходи… Ради всего святого!..”

– Ашхаду анла илаха илляллах. Ашхаду анна Мухамедун расулаллах34!..

– Что тут происходит? Опять Кавказ! Ох..ли воще! А ну слезь с машины, я майор милиции!..

Не обращая на него внимание, Харчиев закончил молитву, произвел салават, после медленно переключил коробку передач на скорость и отпустил сцепление. Машина плавно тронулась.

– Куда?! Стой!.. – мент повис на дверце и пополз за грузовиком. – Аа-а!..

– Вижу цель… – голос Третьего.

– Устранить! – Первый.

“Нет!..”

Я ногой сильно толкнул дверцу.