Однажды в октябре

– Джек всегда дома, – качнула головой Куки. – Уже не первый год…

– Обычный или здешний?

– Обычный. А здесь… Здесь прошла целая вечность.

Лайма перешагнула порог и плавно растворилась в сплошном черном цвете, как растворяется маленькая желтая клякса в плохо разведенной водой черной акварели. За ней последовала синяя клякса – Куки. Дальше в домик ступил, ободряюще кивнув Диди, Чупакабрик. Девушка прикусила губу.

Возможно, там, за дверью, ее ждет мир, полный боли, или даже смерть. Джек, и правда, не показывался уже давно, но его никто никогда не мог поймать – зато его жертв находили всех в крови, с искаженными страхом и мукой лицами и, как правило, уже остывшими.

Но тут перед Диди вновь возникла картинка из детства.

Кэйси – миниатюрная блондинка с голубыми глазками и в безукоризненно чистой блузке, с надменным изломом бровей и заносчивым взглядом. И в сопровождении всего класса с гадкими лицами.

– Это ты убила фрау Дередит, – прошипела Кэйси, упирая руки в боки.

– Убийца! – загалдели остальные, как послушные овцы.

– Монстр!

– Чудовище!

– Я не… Она сама виновата! – вскрикнула Диди. Ее душила обида. Никто не встал на ее сторону. Никогда не вставал.

И случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Девочка сорвалась.

– И, знаете, что?! Мне не жаль! Не смейте меня злить, иначе следующими будете вы! Тебя, – она вперила тяжелый взгляд, застланный слезами, в Якоба, – я запру в горящем доме и буду наслаждаться твоими хрипами и стонами! А ты, Фредерик, будешь порезан на кусочки заживо. Альхен отравится порошком между страниц книжки, Луи будет убит поздно вечером ударом в спину. Но тебя, Кэйси…

Кэйси испуганно отступила. Теперь в глазах одноклассников читалось не презрение, а страх. Они и не знали, как Диди сама боится собственных слов.

Диди расплылась в улыбке.

– Тебя ждет самая восхитительная участь. Ты не умрешь. Ты просто однажды проснешься мерзкой, противной, отвратительной старухой! – Диди уже не говорила, а выплевывала каждое слово Кэйси в лицо. – Ты не умрешь и никогда не ослепнешь, все от тебя отвернутся, а твоими друзьями останутся одни зеркала! Зеркала, зеркала, много зеркал… Но тебе не стать больше красавицей, потому что у тебя нет одной Белоснежки и одного яблока – даже коряги и те красивее тебя! Красивее! Красивее!

Лицо Кэйси исказилось на глазах, и все разом отшатнулись. Девочки вцепилась руками в свои щеки и завизжала:

– Моя кожа! Мое лицо! Моя…

Интернат сотряс душераздирающий вопль, Кэйси согнулась пополам, а, когда смогла встать с пола, то все ахнули. Маленькая девочка превратилась в древнюю старуху. Золотые волосы поседели. Гладкая матовая кожа стала дряблой и морщинистой. Учителя и завучи вызвали Диди в бывший директорский кабинет. Все предметы, от книг до статуэток, были убраны в шкафы и сейфы. Высокие преподаватели нависали над маленькой хрупкой девочкой, как бесконечно высокие колонны, уходящие далеко в небо.

Ей сказали только два слова:

– Убей Кэйси.

– Что? – прошептала Диди.

– Кэйси позвонила родителям, все им сообщила, и семья Куангель едет сюда из самого Лондона, – принялась объяснять фрау Адала, временно исполнявшая обязанности директора. – Если они узнает правду о том, что произошло, это подорвет нашу репутацию. Но если Кэйси умрет, да так, что ее тело изуродует окончательно, мы обрисуем все, как несчастный случай.

– Но вы сказали, я должна взяться за ум и принести обществу пользу, не вред, – озадаченно напомнила Диди.

– Единственная польза, какую ты можешь принести – убивать.

– Но…

– Не как монстры, которые тебе так нравятся. Убивать за деньги и услуги. Убивать на заказ.

– Вы хотите сделать меня наемницей?! – не поверила ушам Диди.

– Не мы. Тебе больше некем становиться. Ты не слишком умна, ничуть не красива, у тебя дурной характер. Ты неуживчива, жестока и никогда не отыщешь места в жизни.

– Что же вы меня здесь держите? – осипшим от волнения голосом спросила Диди.

– Твоя опекунша хорошо платит. Больше, чем надо. Наше молчание недешево.

Обозленная, отчаявшаяся Диди отказалась. Она не собиралась убивать Кэйси. Не так. Только не так…

И учителя сами сбросили бедняжку Кэйси с крыши, доведя ее лицо до состояния кровавого месива. Рыдающим родителям сообщили, что девочка поссорилась с подругой (разумеется, с Диди, с кем еще) и спрыгнула навстречу смерти сама.

Диди потом еще почти год снилась Кэйси, пришедшая к ней из могилы, истекающая кровью девочка и дряхлая старуха, и кровь на собственных руках…

Почему виновата всегда я?

Диди снова задушили слезы. Сейчас она стояла у входа в бездну, туда, где может быть хуже…

Но хуже, чем было, уже не будет.

И Диди перешагнула порог.

Дверь за спиной захлопнулась.

Ее окутала густым сигаретным дымом чернота, а потом в этой тьме проступило лицо.

Это было лицо старика с твердой морщинистой кожей, похожей на кору дуба. Но этот старик не казался немощным – высокий и мускулистый, с холодным жестким взглядом и тыквой-фонарем в руке…

Джек.

– Здравствуй, Дидиана, – прогремел он. – Я ждал тебя.

– Неужели? – дрогнувшим голосом проговорила Диди. – И давно?

– Что тебе время? Давно…