Однажды в октябре

Он обошел ее по кругу, и Диди сделалось неуютно. Она скрестила на груди руки.

– Ты боишься меня?

– Ничуть.

Джек остановился напротив и внимательно вгляделся в ее глаза.

– Почему? Я ведь монстр.

Диди сжала кулаки, сощурилась и неожиданно резко произнесла:

– А я тоже монстр!

Джек вскинул кустистые брови. Мрак вокруг сам собой рассеялся, и Диди увидела, что стояла все это время в опрятной прихожей. Девушка вдруг захотела узнать, не поможет ли ей хозяин этого милого домишки с ремонтом.

– Вы были правы, девочки, – кивнул Джек стоящим поодаль Алкук и Бруксе. Чупакабрик в сторонке грыз кость, подозрительно похожую на человеческую. – У нее есть потенциал. Его осталось только раскрыть…

– Ты же ей поможешь? – уточнила Лайма.

– Безусловно. Такой не ограненный алмаз стоит потраченного времени.

Диди злобно усмехнулась:

– Что вам время?

Джек одарил ее улыбкой.

– Учишься быстро, детка. Не хватает только сущих мелочей: образа и практики…

Он нажал на деревянную панель в стене, и пол под Диди исчез. Девушка вскрикнула, и, было, упала в пустоту – но приземлилась в огромных размеров гардеробной, полной восхитительной женской одежды.

– Будем делать из тебя звезду! – захлопала в ладоши Куки – звук походил на стук чашки о чашку. Диди охнула и непонимающе уставилась на них с Лаймой:

– Но как… Как мы здесь… И вы…

– Дом Джека полон непонятного, – отозвалась Куки, направляясь к платьям. – Не вникай и не думай. Просто пойми, что здесь есть все, что может и не может пригодиться, что ты можешь оказаться, где тебе угодно, а логика тут отсутствует…

– Что там с образом успешной соблазнительницы? – нетерпеливо поинтересовалась Лайма, косясь на блестки и легкие ткани, которые как раз перебирала Куки.

– М-м? Да-да, погоди… Так, думаю, соблазнительницу мы прибережем на более подходящий случай. Поработаем над чем попроще. Повседневный наряд, который сведет с ума каждого встречного.

– А нельзя оставить что-то из старого? – нерешительно попросила Диди. Куки моргнула.

– Ну, мне нравится твой свитер. Черный в гардеробе надо иметь обязательно, но он ужасно смотрится с джинсами. Дай подумать… – Она аккуратно стянула с нее очки. Диди поморгала, чувствуя себя слепым кротенком, попавшим под солнышко, и… Все стало удивительно четким. Словно с очками с глаз сняли туманную дымку, какую-то пелену… Бред? Еще какой! – Я могу подрезать его, чтобы открывался живот. Серьезно, у тебя потрясающая фигура. Наденешь как-нибудь на праздник или вечеринку его с… так… О! С юбкой. Вот этой, тоже черной. Широкий пояс, мелкий узор… Она, конечно, длинная, но тут очень красивый разрез… – Куки перешла на шепот: – Наденешь кружевные чулки, замшевые туфли – и все голову потеряют.

Диди фыркнула. Нет, от нее голову не потеряют… Ну, разве что она что-нибудь сотворит или зачарует кого-нибудь. Тогда конечно.

Куки в последний раз провела расческой по волосам Диди и довольно (вроде довольно, но по ее лицу невозможно было сказать наверняка) объявила:

– Я закончила!

Лайма вяло махнула рукой в сторону возникшего прямо в воздухе зеркала. Куки наспех провела на серебристой глади рукавом и сделала шаг назад:

– Ну, Дидиана, любуйся!

Диди посмотрела на свое отражение и ахнула.

– Это… я?

Из зеркала на Диди смотрела высокая и необыкновенно красивая девушка с гладкой матовой кожей и аристократической родинкой над губой. Ее глаза, умело подведенные черным и золотым, сияли каким-то новым, неведомым ей блеском. Каштановые волосы были небрежно заколоты наверх, так что прелестные волнистые пряди выбивались из прически, облизывая при каждом повороте головы тонкую бледную шейку и оголенные плечи. При этом на лицо не падало ни единого лишнего волоска – нарочно выпуская на линию скул всего пару толстых роскошных прядей, остальные волосы стягивала чуть впереди от затылка широкая черная лента. Такие же ленты окаймляли рукава свободной легкой блузы из пепельно-розового нежного шелка, оставляя открытыми руки и подчеркивая их гибкость пышным кружевом. Черные брюки обтягивали длинные ноги. А завершали образ великолепные туфли в тон блузке.

И никаких больше косичек и очков.

– Это Дидиана Потирон-Кельбиос, которая скоро будет красоваться на обложках всех глянцевых журналов, – нежно проворковала Куки. – И, к тому же, взбунтует против запретов на магию и прославится, как сильнейшая фея в истории… И, заметь, нет – запомни! – пока ты знаменитость, никто не подумает, что ты чудовище или магичка. По себе знаю… Никто и не подозревает, что редактор модного парижского журнала – Женщина-Манекен, куколка моя. И только поэтому ты сможешь колдовать, сколько потребуется!

Диди смущенно ей улыбнулась, но Лайма строго покачала головой:

– Улыбайся, оголяя зубы. Скалься, если хочешь. Но зубы демонстрируй по максимуму. Я так всегда делала, пока моя улыбочка не стала гримасочкой пугала огородного… И локонами тоже взмахивая почаще! – добавила она еще строже. – А над походкой надо поработать…