Однажды в Париже

— Я плохо говорю по-французски, хотя восемь лет изучал французский язык в школе. Меню — это выше моего понимания. Сделайте заказ за меня.

Поданное в папке из бристольского картона, окаймленной по периметру посеребренной рамкой с блестящими буквами, меню обещало блюда, усыпанные золотом и жемчугом. Чтобы не перебить аппетит, из осторожности, в нем не указывались цены. Фэйрфилд предоставил Аньес сделать заказ и попросил позвать сомелье. Он хотел заказать бордо, старой выдержки. Совсем в духе Версаля он попросил содержимое второй бутылки сразу же перелить в графин, чтобы вино могло напитаться кислородом. Эта просьба очень понравилась сомелье. В хит-параде столиков мы заняли первое место. К тому же вдруг появилась Жюстина Бурдон собственной персоной и уселась справа от меня. Откуда она появилась? Из грузоподъемника для блюд, прямо из кухни? Но она сидела здесь, выпятив вперед свои огромные губы, с помощью которых, невероятным образом, она еще умудрялась произносить слова. Жюстина попросила меня представить ее Брюсу Фэйрфилду.

Я встречал ее за два месяца до этого на благотворительном обеде в пользу жертв СПИДа. Журнал «Сенсации» зарезервировал там столик. Этьен, мой патрон, обожает такого рода барщину. Во-первых, потому что таков его вкус, а во-вторых, из расчета. В числе приглашенных гостей на таких мероприятиях бывают звезды, которые раньше или позже могут начать против нас судебный процесс за вторжение в свою частную жизнь. Их присутствие весьма устраивает наших адвокатов и может помешать искам со стороны их адвокатов. Не все попадают в эту ловушку, но Бурдон поддалась. И тоже из расчета. Ей нужно было увидеть свое фото на обложке «Сенсаций». На протяжении карьеры таких фото может быть раз, два и обчелся. Их количество может выделить вас среди ваших соперников. Но требования Жюстин Бурдон, так сказать, охладили нашу заинтересованность. Она требовала не только, чтобы ее фотографии, разорительные и экстравагантные, делал непременно Давид Лашапелль [25], но и чтобы интервью у нее брал Патрик Модиано, которого трудно найти и который всячески уклоняется от таких вещей. Ее не узнали бы на этих снимках, а текст не открыл бы ничего нового о ней. Я бесцеремонно расхохотался. Из вежливости. Если бы я не позволил себе этого, я рекомендовал бы ей принять холодный душ. Этьен обещал Жюстин, что подумает, а потом мы с ним вместе посмеялись над этим, но меня она видела только во время обеда и после этого никогда со мной не здоровалась. Каждый раз, открывая рот, она выдавала какие-то обрывки размышлений о нравственности, которые она кое-как перемешала, чтобы получилось подобие сентенции гуманитарного толка. Это было утомительно. И лицемерно, поскольку она старалась влезть своими лапами только туда, где это никого не затрагивало. Когда один из приглашенных упомянул об испытаниях на животных, которые проводятся при подготовке к выпуску косметических продуктов, святая Жюстина предусмотрительно удалилась с кафедры, откуда проповедовала: нельзя причинять вреда крупной парфюмерной фирме, чьим лицом она является. Что касается меня, то она меня просто рассматривала как пустое место. Но не в «Кристал Рум». Здесь я снова стал представлять интерес. Не стоит говорить, что это привело меня в ярость. Когда видишь, как звезды третируют журналистов, то задаешь себе вопрос: куда же смотрит «Эмнести интернэшнл» [26]? Поскольку у Жюстин Бурдон была на лбу этикетка «Снялась в кино», я был в ее распоряжении. Вместо того чтобы улыбнуться, я принял удивленный вид. Если бы я по радио услышал самого Христа, возвещающего свое пришествие, я не был бы более удивленным.

— Вы обращаетесь ко мне?

Я почувствовал, что она напряглась. Ее губы оставались приоткрытыми, обнажая зубы, но улыбку словно ветром сдуло. Жюстин проскрипела сквозь зубы:

— А к кому же еще?

Действительно. Но вместо того чтобы помочь ей выпутаться из неловкого положения, в которое она попала, я решил посмаковать ситуацию. Несмотря на пластические операции на губах и на груди (говорят, и на ягодицах тоже), эта аллегория эстетической хирургии преобразилась в воплощение благочестия. Я посоветовал ей самой налаживать свои светские контакты. Она удалилась, причем так же внезапно, как и появилась. Аньес расхохоталась. И тоном стюардессы разъяснила Фэйрфилду, что произошло. Ему было совершенно наплевать, что он упустил такой «кадр».

— Never heard of her [27].

Во всяком случае, сказал он, сегодня вечером его интересует только Аньес. Как и меня. Только у меня уже на старте были большие препятствия. Завтра вечером Брюс должен был взять ее с собой на показ мод Галлиано, а во второй половине дня она должна была его сопровождать на встречу в Министерство финансов: сам Николя Саркози пригласил его выпить по стаканчику.