Однажды в Прибалтике. Запутанная история

– Я? Водички попить, - прохрипела Аннушка, неожиданно ощутив, что у нее в самом деле пересохло в горле.

– Ах, попить! - не помня себя от злости, взревела старшая продавщица. - Я тебя полчаса назад отпускала позавтракать. Не забыла? Что ж тогда - то не напилась?

– А тогда не хотелось.

Аннушка покаянно склонила голову. Она по опыту знала, что спорить с начальством бессмысленно, можно только себе навредить. Это тысячу раз уже было проверено.

– Я сейчас тебе литр воды принесу! - забыв, зачем шла, продолжила разоряться Татьяна. - При мне выпьешь все до последней капли. Уяснила?

– Как скажете.

– Небось за Райкой следила? Увидала, как она шпарит куда-то и… Признавайся.

– Даже думать не думала.

– Не ври мне. Отправляйся на место!

Втянув голову в плечи, Аннушка засеменила обратно в торговый зал. Таня продолжила путь. Краем глаза она заметила, как споткнувшись о выставленные на дороге банки с апельсиновым соком, уборщица чуть было не растянулась во весь рост, но вовремя сумев погасить скорость, отлетела в сторону стукнувшись плечом о дверной косяк.

– Вот невезуха! - приседая от боли, заверещала она тонким голосом. - Я такая несчастная!

– Приложилась? - поинтересовался мясник Афанасий, высунув голову из своей каморки.

– А тебе что до этого? - огрызнулась Рая, потирая ушибленное место.

– Слышу кто-то заголосил, - продолжал удивляться Афанасий, вытирая о фартук испачканные кровью руки, - гляжу, а ты тут…

– Ну а дальше что?

– Ничего. Но зачем же грубить, Афанасий обиженно повел носом. - Я к тебе по-хорошему.

– Извини, - опомнилась Рая.

Она с запозданием сообразила, что сморозила глупость. С мясником, работающие в магазине женщины предпочитали поддерживать дружеские отношение. Он всегда оставлял им приличный фарш и говяжьи косточки, обильно покрытые мякотью. Им не нужно было давиться за этим «деликатесом» в длинных очередях.

– Облила меня, как говорится, помоями… - продолжал обижаться Афанасий, - я такого не заслужил!

– Я тебя обожаю, - принялась улещивать его Рая.

– Обожаешь? Это, мать, что-то новое. У меня, между прочим, семья.

– Уважаю, - покраснев от злости, по слогам повторила уборщица, - я случайно оговорилась.

Она знала - мясник все воспринимает буквально. В свое время он окончил вспомогательную школу и был несколько туповат, что однако не мешало ему пользоваться бешенным успехом у женского пола. Но уборщица никогда не входила в круг его ярых поклонниц.

– Уважаешь, - удовлетворенно протянул он и громко, основательно высморкался.

– Это радует. «Я сегодня в печали, - после короткой паузы сообщил он, – не могу Николашу забыть». Прямо так и стоит его рожа перед глазами. Прикинь, как такое возможно? Не болел никогда. А другие-то постоянно хворают и живут себе припеваючи. Ну и где справедливость, я спрашиваю?

Он строго взглянул на уборщицу.

– Ну так… - задумчиво протянула та, - не имею понятия. Ой, ты это что - на меня намекаешь, да? Дескать, мол зажилась!

– Вовсе нет.

– На меня! Я сразу это почувствовала. Хочешь что бы и я померла!

– Окстись, дурочка, - смущенно забормотал Афанасий.

Он уже не рад был, что пооткровенничал с Раей. Но внезапная потеря верного друга не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Как же так - жил себе человек не тужил и вдруг сообщают, что его больше нет. За свою сорокапятилетнюю жизнь Афанасий никогда не задумывался о подобных вещах. Ему почему-то казалось, что он будет жить вечно.

– Тогда ведь и я.… это самое … - удрученно сообщил он однажды жене.

– Ты о чем?

Супруга мясника была крупная, бестолковая женщина. Афанасию нравилось, что его Марианна дородная дама и выше его на две головы. Но они не всегда понимали друг друга.

– О чем беспокоишься-то? - повторила Марианна, с аппетитом обгладывая свиное ребрышко.

– Я ведь тоже могу… окочуриться, - запинаясь сказал Афанасий и внутренне содрогнулся. Постигшая его мысль была просто невыносима. Вот он здесь, разговаривает и вдруг… его уже нет!

– Ну что с того? -удивилась жена.

Афанасий был поражен - супруга выказала полное безразличие к его возможной трагической судьбе. Он такого не ожидал.

– Я могу умереть, - задыхаясь от обиды прошептал он, - а тебе все равно?

Та пожала плечами.

– Почему все равно?

Плотоядно облизав губы, бросила объеденную кость собаке.

– А ты что, собрался уже на тот свет?

– Толстокожая стерва!

– Жирный боров! - не осталась в долгу Мариана.

Разразился скандал. За ним последовало полное примирение. Положив свою массивную голову на плечо мяснику, жена нежно уверила его в том, что не переживет, если с ним случится нечто ужасное.

Однако с тех пор Афанасий начал прислушиваться к себе и даже легкое покалывание в любой части тела, или же несварение желудка, например, а он любил на ночь плотно и основательно подзакусить, принимал за неизлечимую болезнь, немедленно впадая в панику.

– Николаша загнулся, и я могу так же, - печально повторял он, трагически поджимая губы.

Поднимаясь утром с постели, первым делом внимательно наблюдал за собой - не болит ли где, не тошнит ли, нет ли задержки стула, какой консистенции выделения…