Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры

— Бог Митра, — продолжал Грант, пусть и используя поначалу формальные фразы из путеводителя, но обращаясь настолько прямо к Софи, словно они были здесь одни, — бог Митра родился из скалы. Ему поклонялись во многих частях Древнего мира, включая Англию, и он, помимо всего, являлся и богом света. Отсюда его связь с Аполлоном, который приказал ему убить быка, бывшего символом плодородия. В этом ему помогали собака и змея, а вот скорпион обманул его и пролил бычью кровь, из которой было создано все живое. И таким образом человечество познакомилось со злом.

— Еще одно изгнание из рая? — спросила Софи.

— Вроде того. Странно, правда? Как будто чьи-то пальцы вслепую создают какую-то непостижимую базовую конструкцию.

— Проклятие человечества! — провозгласил майор Свит.

Он незамеченным воссоединился с группой и напугал их этой вспышкой.

— Религии, — заявил он, — вздор! Все они! Негодяи!

— Вы так считаете? — спокойно спросил Грант. — В целом Митра кажется не таким уж плохим. Его культ был мягким для того времени. Ему поклонялись в форме мистерии, и адепты проходили семь степеней посвящения. Процедура была сложной. Они проходили испытание ритуальным очищением, длительным воздержанием и суровейшими лишениями. Женщины в этом участия не принимали. Вам не разрешили бы, — обратился он к Софи, — войти сюда, а тем более прикоснуться к алтарю. Пройдите и посмотрите на него.

— После ваших слов мне кажется, что не стоит.

— Ах, нет! — воскликнула баронесса. — Мы не должны поддаваться суевериям, мисс Джейсон. Давайте посмотрим, потому что он очень красив, видите, и крайне интересен.

Алтарь располагался на полпути в глубь святилища. Заклание быка действительно было с большим искусством вырезано на передней стенке алтаря, а апофеоз Митры, которому помогает Аполлон, — на другой.

К явному ужасу Гранта, барон Ван дер Вегель извлек из своей объемистой полотняной сумки экземпляр «Саймона».

— Мы снова должны, — объявил он, — услышать этот замечательный отрывок. Вот, мистер Грант, книга. Неужели автор не прочтет для нас? Как этот англичанин Саймон обнаруживает в себе некий эквивалент силы Митры. Да?

— Ах, нет! — воскликнул Грант. — Пожалуйста! — Он быстро окинул взглядом группу из пяти слушателей и даже оглянулся, будто бы желая убедиться, что больше никого нет. — Я так не договаривался, — сказал он. — Правда. — И Аллейн увидел, что он покраснел. — В любом случае, — продолжал Грант, — читаю я отвратительно. Пойдемте посмотрим на самого Митру.

И в дальнем конце помещения, в гроте, стоял этот бог, родившийся из каменной утробы: пухловатый крепыш во фригийском колпаке поверх длинных кудрей — ни ребенок, ни мужчина.

— Ему ведь приносили жертвы? — спросил Аллейн. — Здесь.

— Разумеется. На алтаре, — быстро сказал Грант. — Только представьте себе! Все залито светом факелов, и свет отражается от этих каменных скамей, мерцает на лицах посвященных, изнуренных и бледных после суровых испытаний. От огня на алтаре поднимается колышущийся столб жара, тащат жертвенного быка, возможно, слышно, как он ревет в переходах. Знаете, здесь есть проход, идущий вокруг этого помещения. Бык, вероятно, появляется из дверей позади Митры. Возможно, он украшен цветочными гирляндами. Служители втаскивают его внутрь, и жрец его принимает. Быку задирают голову, выставляют горло, и нож погружается в него. Запах свежей крови и вонь горящего приношения наполняют святилище. Полагаю, под пение гимнов.

— Вы дали нам понять, — сухо проговорила Софи, — что культ Митры был чрезвычайно благородной и, как вы сказали, мягкой религией.

— Он был высокоморальным и сравнительно мягким. Преданность и верность считались высшими добродетелями. Жертвоприношение являлось необходимой составляющей.

— Все то же самое, — предсказуемо заявил майор Свит, — за всей этой чепухой. Жертвоприношение. Кровь. Плоть. Каннибализм. Больше утонченности в одном, больше жестокости в другом. А по сути одно и то же.

— Вам не кажется, — спокойно ввернул Аллейн, — что это похоже на попытку наугад раскритиковать некую фундаментальную истину?

— Единственная фундаментальная истина, на которую это похоже: люди — хищники! — торжествующе прокричал майор. И закудахтал, то есть засмеялся, как поняли присутствующие.

— Как жаль, — сказал барон Ван дер Вегель, — что леди Брейсли и мистер Дорн ничего этого не слышат. А где же мистер Мейлер?

— Вы его не видели? — спросил у майора Свита Аллейн.

— Я — нет. Я отвел ее в… как вы это называете? Сад? Внутренний двор?

— Атриум?

— Да как угодно. Посадил на скамейку. Ей это не очень-то понравилось, но тем не менее… Глупая баба.

— А молодой Дорн? — поинтересовался Аллейн.

— Я его не видал. Мерзкий тип.

— А Мейлер?

— Нет. Чертовски небрежное обслуживание, я бы сказал. Что нам теперь делать?