Однажды в России

В 1992 году, когда реформы Гайдара вызвали обвальный рост цен, Перепелицын и бледная немочь предприняли попытку пересмотреть первоначальную смету в сторону увеличения, но напоролись на жесткое сопротивление заказчика. Сергей и Титов потребовали выполнения договорных обязательств и без обиняков дали понять, что ни перед чем не остановятся. Когда же "Пионер" затянул поставку углеграфитовой футеровки, ссылаясь на то, что завод-изготовитель из Запорожья теперь находится в другом государстве и свысока поплевывает на ранее согласованные цены, Сергей все же пошел на уступки. Вновь утвержденная смета "Пионера" возросла на два с половиной миллиона, однако, ставя свою подпись рядом с подписью Перепелицына, Сергей предупредил куркуля, что это - все. Сверх семи с половиной миллионов он, Сергей Холмогоров, не заплатит им ни рубля!

Честно говоря, он не смог бы выложить на кон и этих двух с половиной миллионов, но ему повезло - директор химкомбината уведомил Сергея, что министерство не дало разрешения на передачу здания компрессорного цеха в качестве учредительного взноса в Акционерное общество "Старосельский карбид", из-за чего комбинат, как дольщик, внесет в уставный фонд его стоимость деньгами. Именно это и спасло Сергея от краха, открыв пусть ограниченный, но крайне своевременный источник подпитки. Дела на комбинате, бесперебойно сбывавшем свою продукцию за кордон, шли на большой палец, так что с платежами заминки не будет. А что в дальнейшем придется вносить им арендную плату ерунда, с этим он как-нибудь справится.

К концу лета в светлом, заново побеленном цехе уже красовался полностью офутерованный электропечной агрегат высотой в три этажа, рядом, за кирпичной перегородкой, на массивном фундаменте стоял высоковольтный трансформатор, монтажники заканчивали установку сырьевых бункеров и транспортерных галерей для подачи шихты, строители в две смены бетонировали основание под холодную пристройку, а девчата-маляры завершали отделку конторы и бытовых помещений. Оставалось получить всего пять позиций комплектующего оборудования от "Пионера" плюс кое-какие мелочи от поставщиков стандартизированной продукции машиностроения, и тогда можно будет стартовать.

По расчетам Сергея, месяца два-три уйдет на обкатку и пуско-наладочные работы, а где-нибудь в январе-феврале 1993 года он, даст Бог, запустит производство на проектную мощность. При нынешних ценах реализация карбида будет приносить по миллиону в сутки, чего, надо думать, с лихвой хватит и на затраты самого производства, и на его, Сергея, учредительскую прибыль. Впрочем, доход он начнет извлекать и до официального пуска, уже в ходе пробных плавок, для поддержания штанов продавая карбид из-под полы. Только бы продержаться до первой плавки, а там дело пойдет веселее, рассуждал он, по-хозяйски тратя каждую тысячу рублей. Причина его прижимистости лежала на поверхности: кроме зарплаты в "Холисе", у него за душой не было ни гроша.

Между тем "Холис", недавно преобразованный в акционерное общество закрытого типа, процветал и крепнул прямо на глазах. Гигантское развитие частной торговли породило потребность в мелких павильонах и киосках, чем ловко воспользовался Давид Шапиро, организовавший их изготовление в столярном цехе того почтового ящика, где по-прежнему трудился военпредом капитан второго ранга Зелитинкевич. Они оба вместе с Потаповым и Анной Цымбаревич вложили деньги в это незамысловатое производство и фантастически разбогатели.

Но, к сожалению, на этом пиру Сергей фактически был гостем, а вернее сказать, зрителем, ибо компаньоны открытым текстом припомнили ему, как два года назад он делил прибыль от компьютерных сделок. Более того, Потапов и "гросс-адмирал" дошли до такой наглости, что при перерегистрации проголосовали против избрания Сергея генеральным директором, находя, что в "Холисе" ему вообще нечего делать. Спасли Сергея от увольнения Анна и главным образом Давид, условно выделивший ему 10% своих акций, чтобы он, согласно уставным положениям, мог сохранить за собой право решающего голоса. Словом, он превратился в номинального руководителя, получавшего пятнадцатитысячный оклад, даровой обед, полагавшийся всем без исключения, и бесплатное горючее для своего "мерседеса". Афганцы из службы безопасности, возглавлявшейся тем же Пичугиным, уже не сопровождали его в поездках. Теперь им было не до Сергея помимо охранных функций они занимались инкассацией, с утра до ночи собирая арендные и "подкожные" платежи.

В четверг, 17 сентября, Сергея буквально оглоушил звонок Титова, сообщившего убийственную новость - Перепелицын наотрез отказался поставить готовую кабельную сеть для запитки печи, а также привод, пульт и шкаф управления, если "Старосельский карбид" не перечислит ему два миллиона рублей сверх сметы.

- Где я их возьму? - потерянным голосом спросил Сергей. - Рожу, что ли?

- Константиныч, не серчай на меня, - жалобно попросил Титов. - Из-за меня, старого дуралея, тебя накрыли дамским половым органом, пустили по миру без штанов. Клянусь материнским прахом, не думал я...