Однажды в России

А Руслан мысленно парил в заоблачных высях. На инструктаже он не понял, возьмут его в Москву или нет, и стеснялся прямо спросить об этом у Долгова, считая, что навязываться нескромно. Теперь же он явственно представлял себе, как помогает шефу допрашивать премьер-министра Павлова, председателя КГБ Крючкова и министра обороны Язова. Елки-палки, он, лейтенант юстиции, будет ставить вопросы Маршалу Советского Союза!

69. БЕЗ МУНДИРА И ПЕНСИИ

Убывая в отпуск, Затуловский на сей раз отказался от путевки в санаторий МВД и весь сентябрь провел у себя на даче в Усть-Нарве, с любопытством наблюдая за первыми шагами эстонских властей, устанавливающих свою государственность, и споря с женой о том, что считать перегибами, а что нормой. Он находил, что эстонцы слишком круто шарахнулись вправо и напрасно рубят сплеча связи с Советским Союзом, без чьей помощи едва ли обойдутся, тогда как Инна, будучи хоть и умеренной, но все же националисткой, утверждала обратное: чем быстрее пройдет принудительная санация, тем легче и вернее ее маленькая страна интегрируется в европейскую экономику, а издержки и перегибы с русскоязычным населением - это неизбежная плата за страдания народа под гнетом коммунистов. Их полемика не была непримиримой, напротив, оба сходились на том, что неприхотливые, работящие эстонцы выдержат шоковую терапию по польскому образцу и, по-видимому, добьются своего.

Впрочем, политика занимала его в основном за обедом и ужином, а в остальное время Роман Валентинович отсыпался, отдыхал, нежась на веранде под ласковым осенним солнцем с книгой в руках, и ежедневно ходил по пять километров вдоль берега моря, восстанавливая форму после нервотрепок двух последних лет. Мог ли он предвидеть, что совершенно безобидная операция "Человек в футляре" выйдет боком и поставит под угрозу его благополучие? Этот вопрос дал обильную пищу для размышлений, далеко не во всем радостных, но, без сомнения, крайне полезных. Пусть он блистательно выскользнул из-под удара, однако, к его глубокому сожалению, последствия неоправданного риска подорвали здоровье: язва у него снова обострилась, участились судороги в ногах, особенно по ночам, а тупые боли в затылке, по мнению врача, могут обернуться гипертонической болезнью.

Задним числом анализируя недавнее прошлое, Роман Валентинович пришел к выводу, что милицейский персонал год от года деградирует все больше и больше. В самом деле, лень, мздоимство и разболтанность настолько разложили оперативный состав, что скоро не с кем будет работать. Не может же он быть нянькой у великовозрастных оболтусов с офицерскими погонами на плечах. Почему у них, за редким исключением, нет проблесков интереса к делу, той необыкновенно увлекательной, жгучей, ни с чем не сравнимой тяги к преследованию правонарушителей, которая, однажды овладев тобой, уже не отпустит никогда, превращая повседневную работу в удовольствие и даря возвышающую радость свершения?

Ссылки на то, что советский строй насквозь прогнил, не казались Затуловскому убедительными. Ведь в человеческой природе заложена склонность к определенному занятию, если хотите, призвание. Почему в государстве с расшатавшимися устоями ученые совершают открытия, поражающие воображение, и скрипачи завоевывают призы на престижных международных конкурсах. А сыщик разве не творческая профессия? Он, Затуловский, в состоянии выпестовать целую плеяду блестящих розыскников, но... Люди почему-то идут служить в милицию не по призванию, а за легкой наживой. Оттого и толку от них с гулькин нос...

Итогом многочасовых размышлений Романа Валентиновича стало решение смириться с реальностью и впредь не рисковать ради долга, раньше казавшегося ему краеугольным камнем бытия. Увы, не в том он возрасте, когда жертвуют собой во имя высоких идеалов. И, разумеется, надо беречь здоровье. Пусть он принесет меньше пользы, чем хотелось бы, зато и он сам, и Инна с Женей никогда не узнают, почем фунт лиха.

Затуловский вновь приступил к работе во вторник, 8 октября, сразу же с головой окунувшись в привычную сутолоку, и чрезвычайно удивился утреннему визиту Ухаря, первого заместителя начальника УБХСС. Обычно тот приходил в кабинет к Затуловскому по вечерам, причем только за халявным коньяком, да и то предварительно получив подтверждение, что таковой имеется в наличии.

- Кого я вижу? - с наигранным радушием воскликнул Затуловский, не питавший приязни к Ухарю. - Товарищ полковник собственной персоной!

Летом Ухарю присвоили звание полковника, и это слово все еще ласкало его слух.

Против ожидания Ухарь не расцвел от удовольствия и, отмахнувшись, цыкнул на толпившихся в кабинете оперативников:

- Брысь!.. У меня к подполковнику срочное дело.

- С чем пришел? - предчувствуя недоброе, осведомился Затуловский.

- Даже не знаю, с чего начать, - признался Ухарь.

- Начни с конца, - посоветовал Затуловский, чья язва тотчас отозвалась резью в желудке.

- Выгоняют тебя, Роман, без мундира и пенсии, - одним духом выпалил Ухарь.

- Извини, я не совсем тебя понимаю, - машинально произнес Затуловский.