Однажды в России

- Всеволод Дмитриевич, если бы я мог предвидеть самодеятельность Пичугина, то, разумеется, контролировал бы его строже. И все трудности, о которых я говорил, не оправдывают моих упущений. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих, а начальство для того и существует, чтобы было с кого снять стружку за промахи. Знать бы, где упадешь, подстелил бы соломку, но... Желаю здравствовать!

68. ПОПЕРЕК ДУШИ

Во вторник, 20 августа 1991 года, Долгова спешно вызвали в Москву. А в среду всколыхнувший всю страну путч лопнул. "Как мыльный пузырь!" - радуясь, заметил следователь Деревянко, оставшийся в бригаде за старшего. "Как надутый мочой презерватив при падении с крыши на асфальт! - с улыбкой поправил Руслан Турчанинов, кстати вспомнивший свои мальчишеские проделки. - Мыльный лопается беззвучно, а этот - с шумом и вонью".

Долгов вернулся обратно в пятницу и довел до сведения подчиненных, что бригаде приказано включиться в расследование заговора с целью захвата власти в СССР и их работа по делу Тизенгауза должна быть свернута в суточный срок. Деревянко вменялось в обязанность вынести постановление о выделении из уголовного дела No 18/51366-90 материалов по факту тайного похищения имущества Тизенгауза и их направлении по территориальному признаку в Прокуратуру Санкт-Петербурга, двум другим следователям надлежало выполнить аналогичную процедуру применительно к выморочным ценностям в Музее истории и культуры, а на себя Долгов возложил самое муторное - постановление о прекращении уголовного дела No 18/51366-90.

Наедине с Русланом он расхаживал по кабинету и диктовал:

- После заголовка напишешь: "Я, старший следователь... и так далее... рассмотрев материалы уголовного дела номер такой-то, установил..." Преамбулу целиком спишешь из моего последнего рапорта. Понял?

- Так точно.

- Затем напишешь: "Несмотря на то что при обыске в квартире Пичугина был найден паспорт Витаса, установить и допросить лицо, исполнявшее роль Витаса, не представилось возможным. Также не удалось допросить негласного сотрудника УБХСС Коростовцева. В связи с этим не удалось установить конкретного оперативного работника, который ввел Коростовцева и лже-Витаса в комбинацию и должен нести ответственность за провокацию".

Руслан тягостно вздохнул.

Долгов недовольно посмотрел на его склоненную голову и продолжал диктовать:

- "Затуловский, будучи допрошенным по настоящему делу, заявил, что в силу большой загруженности работой не мог знать детали каждой оперативной разработки..." После этой фразы в скобках дашь ссылку на листы дела с протоколами его допросов... Далее: "Утверждение Затуловского, что он не знал о провокации в отношении Тизенгауза, имеет под собой реальную почву, поскольку под его началом работает более сорока оперуполномоченных, одновременно разрабатывающих несколько сотен подозреваемых. Однако, являясь одним из руководителей УБХСС, Затуловский был обязан обеспечить неукоснительное соблюдение законных прав и интересов граждан. Недостаточно контролируя оперативную работу и необоснованно возбудив уголовное дело, Затуловский совершил должностной проступок, за что должен понести наказание в дисциплинарном порядке".

- Его же можно привлечь по 172-й статье УК за халатность, - не выдержал Руслан. - Ведь доказать вину - пара пустяков!

- Как посмотреть, - морщась, заметил Долгов. - Халатность бывает разная. Одна тянет на должностное преступление, тогда как другая - на проступок. Четкой грани между ними нет, однако, Руслан, на практике мы обычно руководствуемся...

- Из-за халатности Затуловского ни в чем не повинный Тизенгауз около года просидел в "Крестах", - резонно возразил Руслан. - Значит, налицо тяжкие последствия. Так ведь?

- Руслан, ты мешаешь работать!

Удрученный окриком, Руслан еще ниже опустил голову. А Долгов, стиснув зубы, корил себя за несдержанность. Все, что он только что диктовал и разъяснял Руслану, было ему поперек души и служило предметом недоразумений с его непосредственным начальником. Тот, не привыкший говорить обиняками, еще зимой подтрунивал над Долговым, которому, как он считал, сверх меры нравится на ощупь искать впотьмах чужие цацки, тем самым сея раздоры между органами прокуратуры и внутренних дел. Если быть точным, вместо "сверх меры" начальник говорил "до усрачки", вместо "впотьмах" - "в жопе у негра", а вместо "сеять раздоры" употреблял идиоматическое выражение с элементом подзаборной матерщины. По существу же реплики начальника не означали прямых указаний свернуть дело, да Долгов и по статусу не допустил бы вмешательства в порученное ему расследование. Однако, что греха таить, от этих разговоров в душе копился осадок, отдававший медным привкусом оскомины. Теперь же, после путча, в беседе с Долговым начальник подчеркнул, что сейчас все здоровые, демократически настроенные силы общества должны консолидироваться в борьбе с ретроградами, а не собачиться друг с другом по пустякам. На дворе не тот текущий момент, заявил начальник. Объяснить это Руслану он не мог, а юлить не привык, вследствие чего испытывал опустошающую тоску.