Однажды в России

Изолированный до выздоровления, Добрынин ни сном ни духом не ведал о том, что обстановка в Комарово в самом деле разительно изменилась: отныне все решения единолично принимал Вороновский. А поводом для перемен послужили непримиримые противоречия, возникшие при обсуждении процедуры освобождения Саши, которого Кацо согласился за 100 тысяч долларов выпустить на свободу во вторник, 20 сентября.

80. НА ИЗЛЕТЕ

После продуктивной встречи с Кузей Сергей сдал свой "мерседес" в автосервис, твердо договорившись о том, что отремонтированную машину пригонят в "Холис" в понедельник, не позже шестнадцати часов. Наутро в субботу он вместе с Анной на электричке отправился во Всеволожск, где побывал на кладбище, знатно понежился в баньке и заночевал, доставив несказанную радость истосковавшемуся дядюшке. Сильно сдавший за последний год Вениамин Иванович тяготился одиночеством, а тут и попарился в веселой компании под пивко с воблочкой, и чуток похулиганил, щипая Анну Наумовну за пышную задницу, и застолье сладилось не хуже, чем при покойной матушке, и спал как убитый. В последнем Сергей усомнился, поскольку Анна утихомирилась только под утро, а ее страстные вопли, надо думать, переполошили всю округу.

А в воскресенье, вернувшись в Санкт-Петербург ближе к полудню, Сергей доверху наполнил две сумки деликатесами и навестил отставного доцента Боголепова. Минут десять подслеповатый старик охал и ахал, попеременно жалуясь то на головокружения, то на непомерную дороговизну самого насущного, от хлеба до платы за коммунальные услуги. Столько же времени ушло на раскладку продуктов по полкам холодильника, после чего Боголепов уселся на диван в полном изнеможении.

- Присядь, Сереженька, побудь со мной, - попросил он, утирая платком беспричинные старческие слезы. - Объясни, что происходит в России?

- Смешной вопрос! Что вас конкретно интересует, Феликс Васильевич?

- Телевизор я не смотрю, глаза подводят, зато регулярно слушаю радио. Но никак не могу понять, отчего люди озверели? Каждый Божий день кого-то убивают, большей частью банкиров. За что?

Чтобы не быть голословным, Сергей вкратце рассказал историю "Старосельского карбида", выпятив намерение банковских деятелей нагло заграбастать честно заработанный доход независимых товаропроизводителей. При этом свою роль Сергей приуменьшил, мельком заметив, что является одним из совладельцев.

- Понимаю, - Боголепов глубокомысленно покачал головой. - Это они зря... Сереженька, тебе приходилось слышать такое выражение - "церковная десятина"?

- Кажется, это подать, которую в средние века силой выбивали у населения в пользу церкви?

- Не выбивали, а собирали, - поправил Боголепов. - И не с населения, а только с монастырских крестьян. Заметь, и тогда церковь проводила мудрую политику, довольствуясь 10% доходов, извлекаемых живым трудом. По своей экономической природе церковная десятина была арендной платой за пользование землей, строениями и орудиями труда. Оттого-то, Сереженька, монастырские крестьяне не бунтовали.

- У колхозников при Сталине отбирали все подчистую, однако они тоже не бунтовали.

- Власть коммунистов была противоестественной, чего о ней говорить. При капитализме норма прибыли на банковский капитал заметно ниже, чем в сфере производства, где у предпринимателей велика доля риска. Это, милый мой, азы политэкономии, ее аксиомы. Неужели наши банкиры не владеют элементарными основами теории денежного обращения и кредита?

- Спросите что-нибудь полегче, - усмехнулся Сергей.

- Аппетит приходит во время еды, я понимаю, но надо же и честь знать. Будь у меня лучше со зрением, я бы, ей-Богу, написал открытое письмо в газету "Известия". Ведь если банкиры не одумаются, их же поголовно истребят. Одного за другим, одного за другим.

Наивные рассуждения Боголепова пришлись по душе Сергею. Сам того не ведая, знаток денежного обращения и кредита подтвердил справедливость контракта, заключенного с Кузей. А упоминание церковной десятины навело Сергея на мысль, что любой другой способ распределения прибыли противоречит христианским канонам и, как всякое богомерзкое действо, подлежит наказанию. На произвол нужно отвечать произволом, иначе в этом экономическом бардаке не выстоять.

- К тому все и идет! - воскликнул он с торжеством в голосе.

- Куда же смотрит правительство? - Боголепов всплеснул руками.Нельзя же допускать разбойные нравы! Господи, что будет с Россией?

- Государственные интересы им до лампочки. В правительстве озабочены только тем, как бы плотнее набить карманы. А за Россию не тревожьтесь, с ней, даст Бог, ничего не случится. - Сергей поднялся. - Феликс Васильевич, мне пора.

- Иди, иди, Сереженька, не смею тебя задерживать, - суетливо говорил Боголепов, семеня за Сергеем. - Не забывай меня, старика... А насчет правительства ты не прав. Там обязаны думать о будущем наших детей, внуков, правнуков...

Сергей внезапно остановился у телефона, висевшего на стенке в прихожей, и, хмурясь, сказал:

- Можно позвонить?

- Ради Бога!