Однажды в Вестеросе (СИ)

Войско под предводительством Ливена Мартелла, принца Дорнийского, прибыло на второй день стоянки на берегу Божьего Ока. Рейгар поспешил им на встречу. Ливен был, как всегда, серьёзен. И его чёрный, как смоль, мерин был под стать ему. Он молча проследовал за принцем в шатёр, где их уже ожидали Поузен, Рун, Селми и ещё с десяток лордов, возглавившие отдельные вошедшие в войско Рейгара отряды благородных домов. План был. Теперь, когда за холщевыми стенами шатра развернулось сорокатысячное войско, всё стало реальнее. И никто уже не сомневался в правильном исходе грядущей битвы.

— Я поведу авангард, — прервал Рейгар громогласные рассуждения трёх седобородых лордов.

— Нет, — запротестовал Барристан, делая шаг вперёд. – Простите мне мою дерзость, но я не могу вам этого позволить, Ваше Высочество.

— Не думаю, что у вас есть выбор, — Рейгар впервые посмотрел на гвардейца строго. – Дорн, — он повернулся к Мартеллу, сидящему у камина, — зайдёт с левого фланга. Всем составом. Не вижу смысла разбивать ваше войско. Оно останется полностью под твоим командованием.

Ливен коротко кивнул. За всё время он ещё не проронил ни слова.

— До Речных Земель осталось всего около дня пути. Быть может, полтора. Выдвигаемся как можно скорее. Я уже отдал войску распоряжение собирать пожитки. Так что как только всё будет уложено, мы отправляемся в Речные земли за своей победой.

По шатру раздались согласные восклицания. Рейгар подождал, пока люди, до сих пор горячо обсуждающие будущие перспективы, не вышли из его шатра прочь. Он стоял к выходу спиной, складывая бумаги в ровную стопку. Принц скорее почувствовал, чем увидел, что кто-то остался. Рейгар обернулся. Ливен Мартелл так и остался сидеть у горящей жаровни. Никто из них не нарушил тишины. Какое-то время они так и провели: молча глядя друг на друга.

— Ливен, если у тебя есть, что мне сказать, то говори, — спокойно произнёс Рейгар, опершись о стол. – Время, увы, не резиновое.

Гвардеец встал. Вид у него был угрожающий. Ливен был немного выше принца и гораздо шире в плечах. Но ни один мускул на лице Рейгара не дрогнул.

— Я бы много чего сказал вам, Ваше Высочество, — натянуто, сделав акцент на титуле принца, произнёс Мартелл.

— Ну, тогда не надо стесняться, — всё ещё не теряя выдержки откликнулся Рейгра. – Хотя, пожалуй, две трети из сказанного, я высказал себе уже сам.

Губы дорнийца дрогнули, и принц понял, что он находится в ярости, хоть и пытается это тщательно скрыть. Рейгар вздохнул, отступив под напором Мартелла: он опустил голову и отвёл взгляд. Сердце щемило от того, что Ливен, как друг, для принца был навсегда потерян. Рейгар не был настолько глуп, чтобы надеяться на прощение с его стороны. Но разочарования и ощущения огромной потери он подавить не мог.

— Всё из-за вас, — покачал головой Ливен, словно осуждающе.

Рейгар вновь поднял на него глаза. Увы, ничего нового для него Мартелл сказать не мог. Принц и так жил с виной за то, что развязал войну. Но к великому удивлению Рейгара гвардеец говорил сейчас вовсе не о войне.

— Из-за вас теперь Элия в таком положении. Если хоть что-нибудь случится с ней или с её детьми, простите, но я за себя тогда не ручаюсь, — Ливен дышал тяжело.

— Мне очень жаль, что я облёк на Элию такой позор, но… — начал было принц.

Но Мартелл его перебил:

— При чём тут треклятый позор? Какая печаль ей от вашего позора?

— Тогда я не понимаю, о чём ты говоришь, Ливен.

Дорниец с полминуты изучал лицо Рейгара, а затем невесело усмехнулся:

— Неужто вы не знаете?

— Знаю о чём? – начинал терять терпение принц. – Не ходи вокруг да около. Говори прямо.

— Не думайте, что, если вы об этом не знали, это вовсе не ваша вина, — злобно проговорил Ливен, сжимая кулаки. – Эти десять тысяч. Думаете, это подарок судьбы? Или, быть может, вы подумали, что Дорн так любит вас? Не задумывались, от чего такая щедрость по отношению к короне?

Рейгар оцепенел. Прежде чем Мартелл закончил свою речь, он уже понял, чему он обязан за эту «щедрость».

— Она не уехала на Драконий Камень вовсе не из-за того, что Его Величество сменил гнев на милость, — уже значительно тише сказал дорниец. – Она больше не принцесса, Ваше Высочество, теперь она просто рычаг для управления Дорном. Меня лично король отправил отвезти его послание Дорану, ведь в противном, готов поклясться, что Оберин по частям вернул бы гонца, принесшего угрозы из Королевской Гавани. И всё это из-за вас. Если бы вы не ринулись на войну, ваш отец бы не держал Элию в пленницах.

— Если бы он не написал в Дорн, мы были бы обречены, — внезапно воскликнул Рейгар.

Ливен опешил от этого заявления. Неужели принц допускает такое отношение к Элии? Неужели он готов позволить ей умереть ради этой войны?