Однажды в Вестеросе (СИ)

Ливен замер. Рейгар тоже остановился и повернулся к гвардейцу:

— Он приказал мне отправить их на Драконий камень. Но я отказался.

— Спасибо, милорд, — только и сказал Ливен.

Рейгар понял, что гвардеец старательно обдумывает, что делать.

— Я хотел попросить тебя, чтобы ты не спускал с них глаз. Я поговорю с сиром Барристаном. Я хочу, чтобы ты забыл про караулы у покоев моего отца и сосредоточился только на Элии, Ливен.

— Конечно, милорд.

— Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты всегда рядом с ними.

— Но чем это может быть вызвано? – Ливен замолчал, а через некоторое время добавил: — Элия в жизни и мухи не обидела, я не могу понять, чем вызвана его агрессия.

— Ничем, — Рейгар пожал плечами. – Ему не нужно никаких причин. Никогда и ни для чего.

Они вышли во второй внутренний двор и миновали Башню Десницы. Рейгар чувствовал, как напряжен Ливен. После подобных новостей дорниец напрочь утратил остатки своей задорности и сейчас был полностью озабочен судьбой Элии. Рейгар его прекрасно понимал, хотя судьба его детей его, естественно, заботила куда больше.

— Я хочу, Ливен, чтобы ты не оставлял ни Элию, ни детей одних, понимаешь?

— Предельно, милорд.

— Боюсь, что из всех ныне живущих в Красном замке судьбу моей семьи я могу доверить только тебе.

Ливен кивнул, но ничего на это не сказал.

Они остановились у входа в богорощу. Рейгар с тоской посмотрел на бледные чардрева, которые отличала почти что белая кора и кроваво-красные листья. Ливен, всегда тонко чувствовавший настроение своего кронпринца, откланялся и оставил его одного. Но даже Ливен не мог знать причины той тоски, которая так внезапно овладела Рейгаром. Он миновал невысокие ворота во внутренней стене и ступил на траву – яркую и сочную. Он, казалось, ощущал, как она пружинила под его ногами. В богороще было очень тихо, только редкие птицы нарушали тишину своим нестройным щебетанием. Это всегда было самое спокойное место в Красном замке. В основном потому, что боги Севера не были так популярны здесь, в Королевской Гавани. Здесь давно уже дань отдавали не старым богам, а Семерым, олицетворявшим для каждого всё, чего ему было нужно в жизни. Да и сам Рейгар никогда особенно в богорощу не ходил. Но сегодня он ощутил какое-то необъяснимое притяжение к этому месту. Словно ноги сами его сюда принесли. Он закрыл глаза и позволил ветру, гулявшему в листве чардрев, наполнить его до краёв. Когда Рейгар был помладше, он любил думать о многих вещах. И частенько он задумывался о том, какие они – люди, которые верят в старых богов. Со временем он понял, что боги, в которых верят люди, мало на что влияют. Но сейчас, после встречи с Лианной, ему уже казалось, что и старые боги какие-то особенные. Такие же особенные, как и сама Лианна Старк.

Рейгар опустился на траву возле одного из чардрев, на котором был вырезан лик полный страдания. Его рот зиял тёмным пятном на фоне светлой коры дерева, и казалось, что дерево кричит. Может, от боли, а может, от страха. Принц сидел молча напротив дерева, а в мыслях он был уже далеко за пределами Красного замка. Рейгар сунул руку в левый карман и выудил наружу сложенные аккуратно листы. Не разворачивая их, он просто смотрел на помятую желтоватую бумагу и думал о том, что Лианна ему написала, и о том, в чём призналась в другом письме, не имевшем адресата. Где-то глубоко внутри принц прекрасно понимал, что не имел ни малейшего права чего-то требовать от юной Старк. Он и не хотел, ему хотелось, чтобы Лианна сама ему открылась, сама доверилась, сама почувствовала то, что овладело Рейгаром с самой первой их встречи. Он вновь вспомнил о своих детях, но его душа уже упорно отказывалась отдавать отчёт реальности. Он запустил руки в волосы и закрыл глаза. Возможно принц просто сходил с ума, подобно отцу. Он снова вспомнил Харренхолл, и ему стало тошно. Он нахмурился. Вспомнил, как ощутил себя как во сне. Словно тело его ему более не было подвластно. Когда он очнулся от наваждения, Лианна стояла прямо перед ним, напуганная и заплаканная. Её волосы растрепались, она боялась пошевелиться, а он не мог себя заставить не смотреть на неё, такую хрупкую и беззащитную перед ним. И сейчас Рейгар помнил каждую деталь, каждую мелочь. Боже, как же он хотел её. Хотел обладать ею всецело. И он почувствовал, как внутри снова зародилось это странное чувство, сродни животному непреодолимому желанию. Как жажда умирающего в пустыне. Принц давно уже знал, с самого Харренхолльского турнира, что он не сможет этому сопротивляться. Это было неизбежно. Как ни крути, Рейгар знал, что сделает Лианне больно. Но он ничего не мог поделать, чтобы помешать самому себе.

Он сжал письмо в кулак и поднялся на ноги. Его лицо снова стало совершенно спокойным. И любой, кто увидел бы его сейчас, поразился бы тому, как быстро меняется его настроение. Но Рейгар был к этому давно привычный. Он ощутил внутри твёрдую решительность. И даже Рейенис или Эйгон уже не могли стать у него на пути. Тем более когда он знал, что они в безопасности.

====== Мы могли бы стать друзьями ======