Однажды весной в Италии

А Сент-Роз думал о том, что обманул доверие человека, рисковавшего сейчас из-за него своей жизнью и свободой, и всякое воспоминание о Сандре он так настойчиво отгонял от себя, словно Луиджи мог догадаться. Но что же знал он о своей жене? О ее жизни, поведении, чувствах? Подозревал ли ее? Сент-Роз ловил себя на том, что следит за его лицом, за интонациями. Он думал, что ему скоро тридцать и что он уже приближается к вершине, за которой виден склон. Но как же трудно неотступно идти туда, куда ведет сердце! И как занять свое место на земле, не причиняя горя другим? Он осторожно вел машину; по пути встречались бедняки, работавшие на полях. Иной раз мощные автомобили немецких связных на полном ходу обгоняли его «фиат».

После одного поворота им встретились фашистские полицейские, сооружавшие заграждение из старых бочек. Их было человек десять, все в форме, молодые, со злыми лицами. На откосе справа виднелась надпись на немецком и итальянском языках: «Внимание! Партизаны! Оружие держать наготове». Это новое «кольцо» они прошли с такой же легкостью, как и прежние. И на этот раз, внимательно проверив документы Луиджи, военные едва взглянули в бумаги Сент-Роза. Новым было лишь то, что офицер, командир отряда, посоветовал им быстрее ехать через лес и по возможности избегать всяких остановок. В этот момент на высоких холмах, покрытых соснами, раздался выстрел. Звук его подхватило мелодичное эхо, словно кто-то тронул струну арфы.

— Можете ехать! — сказал офицер.

На нем были черные перчатки. Серебряные знаки — череп и скрещенные берцовые кости — сверкали на его офицерском кителе, и он улыбался, желая подбодрить проезжающих. Сент-Роз включил мотор, объехал бочки и заметил, что дальше деревья росли теснее и их залитые солнцем макушки почти сходились, так что дорога шла как бы в зеленом туннеле. Сент-Роз снова думал о том, что из-за него Луиджи подвергает себя опасности, и сердце его замирало всякий раз, когда спутник обращался к нему. Он боялся услышать что-нибудь вроде: «Знаю я вам цену — не больно она велика!» Но каждый раз, когда Сент-Роз поглядывал на него в зеркальце, он видел все такое же невозмутимое лицо. Только один раз Луиджи сказал, как бы разговаривая сам с собой:

— У них отличные снайперы.

Сент-Роз промолчал. Он видел впереди лес, а над ним безоблачное молочно-голубое небо. И дорога тянулась бесконечно, и, быть может, один из этих снайперов уже следил за ними в оптический прицел своего ружья. Но знает ли о чем-нибудь Луиджи? Догадывается ли он, что было между Сандрой и им, Сент-Розом? Поздно, слишком поздно думать об этом. Справа по склону холма цепочкой вытянулись полицейские, направив винтовки в сторону леса. Большинство из них не проявило никакого интереса к автомобилю и продолжало стоять в настороженной позе. Еще несколько километров, затем справа на пустынной дороге гулко раздался одиночный выстрел.

— Совсем уж нелепо, — спокойно сказал Луиджи, — получить пулю от своих.

Сент-Роз снова промолчал. Какая-то хищная птица с царственной беспечностью описывала круг над усеянным камнями пространством, расстилавшимся за лесом. Он и сам не понимал, почему это зрелище навело его на мысль о Сандре. Не ей ли пришла в голову экстравагантная идея объединить мужа и любовника и отправить их вместе в эту опасную дорогу? Сент-Роз прибавил газ, но с таким скверным горючим на «фиате» далеко не уйдешь. Наконец они достигли какой-то деревни и выехали на площадь, в середине которой был прелестный фонтан. Над входом в мэрию — бывший княжеский дворец — развевался черный флаг полиции. С другой стороны в тени устроила привал группа альпийских стрелков. Это были здоровяки в каскетках с длинными козырьками. Все они носили эмблему горно-стрелковых войск и награды за русский фронт. Их командир — молодой лейтенант — посмотрел на проезжавший мимо автомобиль и дружески помахал Сент-Розу. Тот машинально чуть было не ответил ему.

Еще несколько километров, и они въехали в Л’Акуилу и остановились неподалеку от собора, чтобы пообедать. До Сульмоны оставалось немного. Но нельзя было не принимать в расчет неожиданностей, которые могли подстерегать в районе, примыкавшем к прифронтовой зоне. За столом Луиджи начал рассказывать о достопримечательностях города, и в частности о церкви Санта-Мария-ди-Коллемаджо, сожалея, что нет времени посетить ее. Он припомнил историю отшельника (гробница его находилась у самого клироса), которого забрали из монашеского уединения, чтобы сделать папой, и он на осле приехал в Л’Акуилу, где собрались князья церкви и важные прелаты. Спустя пять месяцев добрый Целестин V наотрез отказался от папской тиары и вернулся к своим козам. Смирение Целестина было жестоко наказано: его бросили в темницу, где он и умер.