Однажды замужем

Тетя Катя как-то получила допуск в архив: изучала документы, списки личного состава, связывалась с людьми, которые воевали в тех местах, списывалась с семьями погибших, родственниками, разыскивала оставшихся в живых. И хотя никто ничего толком не знал, тетя Катя по ей одной ведомым причинам определила для себя, что Виктор погиб пусть и геройской смертью, но ненужной, бессмысленной… Словно он ей сам об этом рассказал.

— Неужели ты взаправду во все это веришь? — недоумевала Антонина Владимировна.

— А как же! — вдохновлялась Екатерина Владимировна. — Как без веры? Она по всей нашей жизни вехи расставила, как знаки на дороге. Попробуй-ка по дороге проехать без знаков. Твой муж работал шофером, спроси его. Там перекресток, тут — поворот… Разве можно без знаков? Особенно в темноте. А жизнь — та же дорога…

Одна Линка поверила: «Теть Катя, вы у нас прямо экстрасенс! Всё-всё знаете…»

Екатерина Владимировна только улыбалась в ответ…

…Корзина и сумки брошены у порога, босоножки одним движением стряхиваются с ног, прыжок — и Линка повисла на сухой шее Екатерины Владимировны.

— Ой, теть Ка-ать!

— Тише, задушишь, — смеется тетка, пытаясь разнять стискивающие ее руки. — Дай с матерью-то поздороваться.

Линка разжала руки, прыгнула на диван и, подобрав под себя ноги, стала наблюдать, как мать распаковывает сумки, достает банки с вареньем, домашним консервированием, соками, любимой теткиной икрой из «синеньких».

Больше всего в теткином доме Линка любила старый, обитый черной потрескавшейся кожей диван. В ее представлении он был связан с тем бурным временем, когда по улицам расхаживали бесстрашные девушки в красных косынках и черных кожаных куртках, революционные матросы в пулеметных лентах крест-накрест и распевали революционные песни. А еще потому, что рядом с диваном на невысокой табуретке стоял телефон. Время от времени Линка нетерпеливо поглядывала на него, но телефон молчал.

— Не звонил он еще, не звонил, — перехватив ее взгляд, притворно проворчала тетя Катя.

— Кто? — вроде бы равнодушно уточнила Линка.

— Ну как «кто»?! Слесарь-сантехник, конечно, — в тон ей ответила тетя Катя и обменялась с матерью понимающим взглядом. — Кран должен прийти ремонтировать.

Линка пулей выскочила из комнаты. «Неужели я так несдержанна, что тетя Катя может запросто читать мои мысли? — подумала, выходя во двор. — Впрочем, она у нас — экстрасенс».

Успокоившись, села на скамейку под старой вишней: отсюда тоже телефон слышен — окно-то раскрыто.

Весна в этом году и впрямь какая-то сумасшедшая: май месяц, а половина деревьев уже отцвела.

Небольшой сад перед одноэтажным теткиным домом — как родное Линкино Отрадное в миниатюре. Детей у тети Кати так и не было, и она всю свою невостребованную любовь отдает деревьям. Вишни, яблони, сливы. Но тут, в отличие от Отрадного, деревьев всего штук пять-шесть. И еще одна грядка, на которой посажено все: от редиса и морковки до чеснока. Пахнет первой зеленью, разогретой землей и вишневым клеем. Линка отколупнула кусочек затвердевшей смолы, положила в рот. До чего же она душистая и сладкая! Они с Толиком так любили ее у себя в Отрадном.

Почему он все-таки не звонит? Встретить их Толик, понятно, не мог: экзамены. Но позвонить… Она же написала в письме: «Возможно, в конце мая увидимся. Двадцать восьмого…»

Перепутал день? Нет, с ним такого не случалось. Это же Толик! Лучший ученик района, победитель всех химических олимпиад. Линке представлялось, будто у Толика голова — как таблица Менделеева, где все четко, по строгой системе. Недаром Толик, который был на два класса старше Линки, вел в школе кружок «Занимательная химия». Хотел и ее приобщить к миру «удивительных превращений», но у Линки, как ни старалась, ничего не вышло. Дальше «бензольного кольца» не двинулась. «Закольцевалась», — смеялся Толик, глядя, с каким отчаянием она повторяет: «Це-аш, двойная связь, це-аш…» Нет, химия — для избранных. Таких, как Анатолий Соболев…

…С Соболевыми их связывала многолетняя дружба. Антонина Владимировна и Оксана, мать Толика, в юности сидели за одной партой. В один день к ним посватались два друга — будущий Линкин отец и Николай, отец Толика. В сорок четвертом их обоих призвали в армию, оба попали на фронт. А после победы поклялись свою дружбу передать и детям. «Если у меня будет парень, а у тебя — девка или наоборот, — говорил Николай своему другу, — мы их поженим».

У обоих родились девчонки — Наташа и Таня. В пятьдесят третьем у Наташи появился брат Анатолий. А еще через полтора года родилась Линка.

Ребята в Отрадном дразнили их женихом и невестой. Толик бросался на пацанов с кулаками, а Линка плакала. Но с годами перестали обращать на это внимание, а если кто и дразнил — Линка всякий раз краснела от смущения и удовольствия, а Толик говорил: «Все правильно. Ты рождена специально для меня».

После школы Толик решил поступать в медицинский институт и того же требовал от Линки. Но представить себя медицинским работником она не могла. Жить среди постоянной боли, страданий — ну нет у нее для этого сил! У Толика есть, а у нее — нет.