Однажды замужем

За чаем Линка не сводила глаз с тетки и все думала, думала. Старалась понять: что же с тетей Катей произошло? Почему она не такая, какой была еще несколько часов назад? У нее вдруг пропала прежняя в себе уверенность, и она чувствовала себя как-то неуютно, словно ей отрезали ее знаменитую косу. Поседевшую и не такую густую, как прежде, но такую же непременную. Что же ушло? Что? И Линку вдруг озарило: тайна, прежняя загадочность. «Позвонит! Обязательно позвонит!» — обещала ведь совершенно точно. А Толика и в Москве-то нет. Не почувствовала. «Эх, тетя Катя, тетя Катя», — вздохнула Линка и посмотрела на тетку с сожалением и сочувствием.

К телефону она потеряла всякий интерес. Легла в постель, укрылась с головой и стала думать о Толике. И когда Екатерина Владимировна крикнула: «Лина, тебя!» — она даже не пошевелилась. Но тетка повторила:

— Лина, тебя к телефону.

И только тут до нее дошло. Мигом выскочила из-под одеяла и босиком, через две комнаты, — к телефону.

— Алло! Алло! Говорите громче… Это ты, Толик? Господи, неужели это ты?! То-олик! Что?.. Не было связи?.. Я же знала, знала, ты не мог не позвонить. Ты откуда? Из Калининской области?.. Неважно, я приеду. Я тоже хочу бороться с вирусом. Прямо сейчас и выезжаю… Ерунда, успею. Как раз на последнюю электричку… А если не будет автобуса? Ерунда, попуткой доберусь… Еще и пешком?! Да ерунда все это! Ты же встретишь. В общем, всё, еду! Встречай! — Она почти бросила трубку, но ее остановила Антонина Владимировна. — Подожди, тут мама говорит что-то… Ты что, мам? Ах, да, институт. Толик, вот тут мать говорит… да, к сожалению, надо поступать в институт. Завтра понесем заявление. Да, творческий конкурс. Три тура! А как только примут — приеду. Тут же, сразу же. Жди! Договорились? — И, прикрыв рукой трубку и понизив голос, прошептала: — Я — тоже…

Положила трубку и с хорошо разыгранным равнодушием направилась к двери. Юркнула в кровать, снова накрылась с головой. Чтобы никто не увидел ее идиотски-счастливой улыбки. И вдруг кольнуло в груди, прошило холодом: «А если провалюсь? Что тогда?» Нет, она просто обязана поступить. Во что бы то ни стало. Будет заниматься днем и ночью…

Уже засыпая, подумала: а все же тетя Катя все наперед знает… А она, Линка, слишком поспешно делает выводы. Еще один недостаток. Скоро, глядишь, и коричневой тетради не хватит… Вздохнула и повернулась к стене.

Линка не слышала, о чем до полуночи говорили мама с тетей Катей. А говорили сестры о ней.

— …Да, я тоже думаю, что с театральным ничего не выйдет, — грустно отмахивалась мама. — Ну да ладно, пускай сама убедится.

— И то верно, — соглашалась тетя Катя. — Это хорошо, что она в себя верит. Не верить, правда, в наш век проще. На «авось» полагаться.

— Да еще Толик… До экзаменов ли ей сейчас? Ох, боюсь я, Кать, что и с Толиком у нее ничего не выйдет. Из первой любви никогда ничего не выходит.

— Да у них вроде все хорошо, — неуверенно начала тетя Катя. — Они так ворковали. Сама же слышала.

— Ох, боюсь! — повторила мать. — Чует мое сердце.

II

— Дорогие коллеги! Сегодня мы собрались по случаю одного из самых замечательных праздников — Восьмого марта. Это, пожалуй, единственный день в году, когда мы чувствуем себя настоящими женщинами. Нам дарят цветы и улыбки. Нам говорят только приятные слова…

Как есть хочется (дома так и не успела), но протянуть руку за ломтиком сыра или варено-копченой колбасы, редким веером разложенной на общепитовских тарелках, Полина не решается — жующий втайне преподаватель уже из ряда вон, особенно в глазах ЖЗЛ.

— …Стало хорошей традицией в этот праздник вручать Почетные грамоты наиболее активным товарищам, — продолжает Железная Лена, слегка повернув голову влево. Там с увесистой красно-белой стопкой офсетных листов стоит председатель профбюро факультета. — За большую общественную работу и активное участие в группе народного контроля института, — хорошо поставленный голос ЖЗЛ звучит не очень громко, но весомо, четко, умело расставляя паузы и взлетая в верхний регистр на самых ударных смысловых единицах. Как у опытного конферансье, который объявляет очередной номер концертной программы, — награждается Леонова Галина Николаевна.

Никто не поднялся из-за стола и не поспешил навстречу красно-белому листу великолепного офсета и гораздо менее великолепному тюльпану, который ЖЗЛ держала в руке.

— Что-то я не вижу здесь Галины Николаевны. — Профессиональным взглядом декан прочертила присутствующих. Быстро, крест-накрест.

— Она не смогла прийти, — подала Полина голос с места. С трудом удержалась, чтобы не добавить: «У нее ребенок заболел». Не хватало еще оправдываться, как за пропущенное профсобрание!

По лицу декана пробежала легкая тень. Левая бровь дернулась, круто пошла вверх, но тут же, не набрав полной высоты, опустилась на место. На лице вновь воссияло доброжелательство. «Вспомнила о празднике, — поняла Полина. — Но взяла на заметку. Потребует от Галки объяснений, как пить дать».