Одни сутки войны

— Это точно! Раз утром интересуетесь, значит, на поправку пошло. Я к вам по делу.

— Садись.

— Полковник Петров приказал узнать, как ваше здоровье, и, если ничего, ввести меня в курс. Приказано до вашего возвращения подменять вас.

Ну что ж… И раньше полковник Петров с разрешения начальника штаба вызывал для работы в отделе офицеров дивизионной разведки. Эта непредусмотренная приказами стажировка давала очень многое. Полковник и Лебедев ближе узнавали подчиненных, помогали им, а офицеры из дивизий видели, как напряженно работают штабники, как им приходится крутиться среди разноречивых сведений, требований и задач, сколько времени и сил отнимает скрупулезная подготовка документов, их согласование. И то, что казалось ненужной штабной блажью, вдруг оборачивалось крайне важным и совершенно необходимым. Может быть, благодаря этой традиции разведка в армии не знала сбоев и срывов.

Все правильно.

И вот это сознание правильности происходящего, мужской гордости убрали существовавшее с минуты ранения ощущение собственной вины и ожидание обязательных служебных неприятностей, может быть вплоть до откомандирования из армии. Правда, большая половина черных мыслей исчезла, когда узнал, что командарм приказал не эвакуировать в тыл. Значит, его ценят и ему верят. А теперь, с прибытием Маракуши, и последние сомнения пропали: командира разведроты на его место не поставят. Значит, его ждут. И майор сразу, рывком, вернулся к привычному делу.

— Общую задачу знаешь?

— Да. Готовить три-четыре группы. Но где, кого, когда?

Лебедев рассказал Маракуше о своих наметках и предположениях, потом они вместе стали на привезенной карте отрабатывать варианты маршрутов и способы проникновения в тыл противника. И тут Маракуша озадачил Лебедева. Он хоть и почтительно, но независимо высказал свои, хорошо продуманные соображения: сказались беседы-проверки младшего лейтенанта Матюхина. Тогда, в спокойные часы, Матюхин был уверен, что капитан проверяет его, потому что недолюбливает. А на самом деле Маракуша на нем проверял собственные мысли и соображения.

— Однако все зависит от задачи, — озабоченно вздохнул Лебедев. — А ее пока еще не поставили.

— Раз вызвали меня, значит…

Они не спешили расставаться. Маракуша впервые попал в штаб и своим гибким, зорким умом уже схватил главное — покрутиться ему придется. Это не ротное хозяйство. Ему хотелось подольше побыть с майором, чтобы узнать от него мелкие и мельчайшие особенности предстоящей службы, а заодно перенять стиль работы и мышления.

Лебедеву тоже не хотелось отпускать капитана. Через него он опять приобщался к своему делу, втягивался в него.

К госпиталю подкатили сразу две машины и из них высыпали чрезвычайно озабоченные, деловито-быстрые медики во главе с начальником санитарной службы. И тотчас из избы, где размещался штаб госпиталя, выпорхнули рассыльные. Лебедев и Маракуша переглянулись.

— Похоже, что-то стряслось, — отметил Лебедев. — Видимо, начнут подтягивать. — Оба кадровые офицеры, они хорошо знали, что стоит за этим словечком «подтягивать», потому Лебедев предложил: — Давай-ка возвращайся. Начальство любит в подчиненных верхнее чутье. Чтобы каждый не только сам разбирался в обстановке, но и начальству подсказывал.

Маракуша поехал в разведотдел. Лебедев проводил его взглядом и вдруг почувствовал, что с непривычки устал, что позвонки еще побаливают и рана под бинтом не только чешется по краям, но и ноет, хотя уже терпимо. Он действительно выздоравливал.

9

Полковник Петров встретил младшего лейтенанта Матюхина хмуро:

— К выполнению задания готовы?

Андрею не понравилась насупленность полковника, его тон, и, наверное, потому он ответил несколько отчужденно:

— В зависимости от задачи.

— То есть как это — в зависимости?.. Разведчик обязан всегда находиться в полной боевой.

«Не те слова… Не те… Пусть правильные, но не те и не так сказаны». Андрей отвел взгляд и промолчал.

Полковник Петров был слишком занят, чтобы уловить настроение младшего лейтенанта. Для него Матюхин был всего-навсего одним из тех, кто в эти дни уйдет или попытается уйти за линию фронта, и потому вдаваться в тонкости его настроения и переживаний полковнику было просто некогда. И все-таки он почувствовал, что не так встретил младшего лейтенанта.

— Садитесь! — не предложил, а приказал он и некоторое время молчал, чтобы выгадать время и внутренне перенастроиться.

И пока Матюхин усаживался, стараясь не смотреть на стол с документами и картами, Петров взял себя в руки. Его насупленное, изборожденное морщинами широкое лицо расправилось, и даже лысина заблестела мягче, доброжелательнее.