Одни в целом мире

— Едва ли… — слабо усмехнулся Джошуа.

Ее рука скользнула вниз по его затылку к ямочке на шее,

— Я думала, когда ты увидел, что со мной произошло… помутнение сознания… ты больше не смог выносить мое присутствие. Потому что я слабая. Отвратительная.

Он потянулся назад и поймал ее ладонь, намереваясь отвести ее, но так и не сумел этого сделать.

— Пожалуй, понадобится пара часов, чтобы расчистить дорогу. — Его голос звучал глухо и мрачно. — И еще больше, чтобы добраться в город на вездеходе. Он не слишком быстроходный… Но если я займусь этим прямо сейчас мы сможем добраться в лагерь до сумерек… Что ты делаешь?

Она не могла вспомнить, как оказалась между ним и камином, у нее совершенно не запечатлелось в памяти, как она опустилась на колени, не сводя глаз с его лица. В эти мгновения она подчинялась одному — силе желания.

— Я хочу смотреть на тебя, — прошептала она. Ее правая рука все еще прижималась к его груди, впитывая ритмичное биение его сердца. Синие глаза с нежностью изучали его черты, гипнотизируя, лаская, безмолвно овладевая каждым изгибом его лица.

— Нам нужно приготовить еду в дорогу, — объявил он, найдя новую отговорку.

— Что? — прошептала она, нежно касаясь пальцем его нижней губы, зачарованная крошечной выпуклостью в середине.

Она подскочила, когда он отдернул голову назад и схватил ее за запястье, отодвинув ее пальцы на дюйм от своего рта, его рука дрожала от напряжения.

— Осторожнее, Ари, — предупредил он, его губы казались твердыми как камень и податливыми как воск, в зеленых глазах отражалось пламя.

Осторожнее, Ари. Не выходи из дома, не летай на самолетах, не вспоминай прошлое, не думай, не чувствуй, не делай ничего, что вернет тебя к жизни. Будь осторожна…

Слишком долго два этих безобидных слова делали ее более безжизненной, как мертвый камень, который река жизни обходила стороной. Но Джошуа заставил эту реку замереть на одно мгновение, однако достаточно долгое, чтобы вернуть в ее течение ожившую Арианну, и она не собиралась возвращаться к прежнему состоянию. Завтра он уйдет, и тогда она будет осторожной. Но не сегодня.

Это было подобно бесстрашному прыжку в неизвестность — быстрое движение ее рук, вспорхнувших, словно две белые птицы, чтобы обнять его лицо.

Он вздрогнул от ее прикосновения, потом замер, его взгляд впился в ее глаза, пока ее рука, крадучись, двигалась по щетине, покрывавшей его щеки. Его зрачки расширились, окруженные лишь узкой зеленой каймой, глаза казались черными. Он вздрогнул, когда ее пальцы замерли в уголках его рта и пульсировали в такт с ее сердцем.

— Хватит, — свирепо прошептал он, оторвав ее руки от своего лица и крепко удерживая их. Резко выпрямившись, подняв Арианну вместе с собой, он отступил назад, создавая между ними дистанцию.

Арианна пыталась освободиться от его рук, но он только крепче держал ее. Она тяжело дышала, и он старался не замечать, как вздымалась ее грудь.

— Черт побери, Ари, стой спокойно. Я же сказал, ты не готова к этому. Ты сейчас слишком ранима и не сознаешь, чего хочешь, а я не собираюсь этим пользоваться.

Она совсем успокоилась и когда подняла на него глаза, в них блеснули дерзкие синие искры.

— Будь любезен, перестань опекать меня хотя бы на время, — потребовала она. — На время, достаточное, чтобы разглядеть, какая я на самом деле.

Джошуа сердито покачал головой, глядя на это прекрасное хрупкое создание, столь жестоко обиженное судьбой и теперь целиком зависящее от него. Ее глаза, казалось, пронзали его, притягивая его взгляд и удерживая силой воли, и в это мгновение он разглядел в ней то, что она хотела.

Это не были кроткие встревоженные глаза беспомощной женщины. Они были яркие, уверенные, исполненные отваги, достаточной, чтобы противостоять любым страхам, которые только можно вообразить, и у Джошуа перехватило дыхание. Сейчас перед ним была сильная женщина, которую он распознал с самого начала. И барьер, который он воздвиг между ними, вдруг исчез, открывая простую истину: в этот исключительный момент они были мужчина и женщина, которые желают друг друга. Не было прошлого, будущего, не было сложностей, только он и она, одни в целом мире, и ничем не запятнанное чувство, что притягивало их друг к другу.

«Только на одно мгновение, — уговаривал он себя, утопая в океанах ее глаз, пока его ладони скользнули вверх к ее плечам. — Нет никакой беды в том, чтобы дать волю этому чувству на одно мгновение. А потом мы расстанемся».

Ари задохнулась под его настойчивым взглядом, ничто в мире не существовало, кроме разделявшего их небольшого пространства, где скрещивались их взгляды, Что-то изменилось. Она чувствовала это даже по тому, как лежали на ее плечах его руки, уловила голодный блеск в прищуре темно-зеленых глаз, когда его взгляд скользнул от ее лица к шее, туда, где билась у основания шеи голубая жилка,

— Я вижу, Ари, — прошептал он, приподнимая ее лицо за подбородок. — Я всегда видел, какая ты.