Одним пальцем

И тут мне пришла в голову совершенно новая мысль. Я подумал о женщине, которую до сих пор никто ни минуты не подозревал. (Впрочем, может быть, Нэш подозревал и ее?) Это было до безумия не правдоподобно, до безумия бездоказательно и еще час назад я сказал бы, что невозможно. Но дело обстояло не совсем так. Невозможным это не было.

Я прибавил шагу. Теперь во что бы то ни стало немедленно увидеться с Миген было для меня еще важнее.

Я прошел через ворота и подошел к крыльцу. Ночь была темной, небо затянуто облаками, начал накрапывать дождь. Видно было не больше, чем на пару шагов. Из одного окна на первом этаже пробивался луч света.

Несколько мгновений я колебался, а потом, вместо того, чтобы позвонить, пригнулся и, прячась за большим кустом, подкрался к окну. Свет пробивался из – под жалюзи, не опущенных до конца, так что заглянуть в комнату не представляло труда.

Я увидел мирную семейную идиллию. Симмингтон сидел в большом вольтеровском кресле, а Элси Холланд склонилась над шитьем: она чинила разорванную мальчишескую рубашку.

Форточка была открыта, так что слышал я тоже все. Элси как раз говорила:

– Право же, мне кажется, мистер Симмингтон, что мальчики уже достаточно велики, чтобы ехать учиться в школу. Хотя, конечно, мне и не хочется от них уходить – я их обоих очень люблю.

Симмингтон ответил:

– Думаю, что вы правы, мисс Холланд, в том, что касается Брайена. Я решил, что со следующего учебного года отдам его в Уинхейз – в этой школе я и сам учился. Но Колин еще слишком мал, я бы предпочел еще годик подождать.

– Да, я понимаю вас, конечно. Колин, пожалуй, маловат для своего возраста…

Спокойный разговор.., обычная домашняя сценка.., и золотистоволосая головка, склоненная над шитьем.

И тут дверь отворилась, и вошла Миген.

Она стояла выпрямившись, и я сразу же понял, что она как-то страшно взволнована и насторожена. Мускулы на ее лице были напряжены, глаза сверкали. Сейчас в ней не было абсолютно ничего робкого, абсолютно ничего детского.

Она обратилась к Симмингтону, но не назвала его ни отец, ни Дик (внезапно я сообразил, что никогда не слышал, как она, собственно, к нему обращается).

– Я хотела бы с тобой поговорить, можно?

Симмингтон удивленно поднял на нее глаза, и, готов дать голову на отсечение, особой радости в них не было. Он нахмурился, но Миген с необычной для нее решительностью вела свое. Она обернулась к Элси Холланд и сказала:

– Вы извините меня, Элси

– О, конечно!

Элси вскочила с места, удивленная и немного испуганная. Она направилась к двери, а Миген шагнула ближе к отчиму, так что Элси прошла совсем рядом с нею. На мгновенье гувернантка остановилась в дверях и оглянулась через плечо.. Крепко сжав губы, она стояла неподвижно, вытянув одну руку вперед, а второй прижимая к груди шитье.

У меня перехватило дыхание, так ошеломлен я был ее красотой. Вспоминая, я всегда вижу ее такой, как тогда – застывшей в порыве вперед, полной того несравненного, бессмертного совершенства, которое знали только древние греки.

Потом она вышла, закрыв за собою дверь.

Симмингтон довольно раздраженно спросил:

– В чем дело, Миген? Что тебе нужно?

Миген подошла к самому столу, остановилась и смотрела на сидящего Симмингтона. Я снова был поражен решимостью, написанной на ее лице, и еще чем-то – жестокостью, которой я за ней не знал.

Губы ее зашевелились и она произнесла слова, потрясшие меня до мозга костей:

– Мне нужны деньги.

Настроение Симмингтона этот ответ явно не улучшил. Он резко проговорил:

– А до утра ты не могла подождать? Ты считаешь, что слишком мало получаешь на карманные расходы?

Порядочный парень, подумал я, пусть даже для него больше доступны доводы рассудка, а не сердца.

– Мне нужно много денег, – ответила Миген. Симмингтон выпрямился в своем кресле и холодно произнес:

– Через пару месяцев ты будешь совершеннолетней. Тогда ты получишь все деньги, которые оставила тебе бабушка.

Миген ответила:

– Ты меня не понял. Мне нужны деньги от тебя. – И продолжала все с большим нажимом:

– Мне старались никогда не рассказывать о моем отце. Не хотели, чтобы я побольше узнала о нем. Но я все равно знаю, что он сидел в тюрьме, и знаю, за что. За шантаж.

Она немного помолчала.

– Ну что ж, я – его дочь. И, может быть, я пошла в него. Я спрашиваю у тебя – дашь ли ты мне денег, потому что.., если нет… – Она снова помолчала, а потом продолжала очень медленно и спокойно:

– Если нет.., тогда я расскажу, как видела, что ты делал.., тогда.., с таблетками в маминой комнате.

Стояла полная тишина. Через минуту Симмингтон ответил совершенно невозмутимо:

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Понимаешь, понимаешь.

И Миген улыбнулась. Приятной эта улыбка не была.

Симмингтон встал, подошел к письменному столу, вытащил из кармана чековую книжку и заполнил чек. Аккуратно промокнув чернила, он вернулся на прежнее место и подал чек Миген.

– Ты уже большая, – сказал он. – Я понимаю, что иногда тебе хочется купить что-нибудь подороже: платье и все такое прочее. Я не знаю, о чем ты говорила, и меня это не интересует, но чек я тебе дам.

Миген посмотрела на чек и сказала: