Одно чудо на всю жизнь

Вот самое простое решение. Надо поехать на дачу и самой ей всё рассказать. И сказать, что не хотела ничего плохого, что оно само так получилось. И прощения попросить. Аи, кто бы она там ни была, вроде бы девочка не злая. Не будет она напускать порчу, если Маринка сама перед ней честно повинится. А как поехать на дачу? Когда? Да вот прямо сейчас и ехать. Чего откладывать? Всё равно дома никого, кроме Лены, нет, а спать и бояться одновременно не получается. Последняя электричка в пол-одиннадцатого, Марина на неё вполне успевает. И деньги на билет есть. Надо только одеться потихоньку, чтобы Лена ничего не услышала, и что-нибудь вкусненькое для Аи взять. Чтоб она не очень сердилась…

Через пять минут тепло одетая Марина в зимних сапожках стояла перед распахнутым холодильником. Из комнаты, где Лена смотрела телевизор, доносились громкие крики, стоны и треск автоматов, заглушающие любую Маринину возню. Что взять-то? Подумав, Марина остановилась на икре. Икра — это дорого и шикарно. Аи, наверное, оценит. И в карманы хорошо войдёт. Одна баночка — чёрная, другая — красная. Вот как хорошо поместились. Теперь — в дорогу.

Бояться Марина начала ещё в подъезде. Сразу вспомнились все истории про бандитов и маньяков, которые, если верить родителям и телевизору, бегают по вечернему городу на манер волков — стаями.

Ночной город и впрямь не похож на дневной. Другие люди в метро и у ларьков, другой свет, другие краски. Всё это Марина уже видела, но из окна машины. Теперь по-другому, изнутри. Голод и нервы у Марины всегда были связаны. Не удержалась, купила шаверму[43] в ларьке у черноусого араба. Араб оскалил синеватые зубы, окликнул убегающую Марину:

— Эй, деточка, не бойся, не укушу, салфетки возьми, запачкаешься!

Ночные люди смотрят на куда-то бегущую девочку, но вроде бы не хотят ничего плохого.

В электричке почти не было народу. Марина очень удачно пристроилась на деревянной скамейке напротив немолодых супругов — огромной тётки с баулом и сухонького мужика с рюкзаком. Супруги сначала играли в пьяницу, раскладывая на бауле засаленные карты, но после Кавголово[44] откинулись на спинку скамейки и задремали, причём тётка тоненько свистела курносым носом, а маленький мужичок храпел трубно, басом. В конце Марина сама почти заснула и едва не проехала свою остановку.

Ночной дачный посёлок казался совсем вымершим. Да и кому тут быть — будний день, ночь, осень… Пахло прелыми листьями, дождём и почему-то вином. Тени от редких фонарей метались по опустевшим участкам.

Робкий розовый огонёк в окне горел призывно и уютно. Марина взбежала на крыльцо, постучала условным стуком. Дверь сразу же отворилась.

— Аи! — позвала Марина. — Ты здесь?

— Здесь, конечно! — тоненькая фигурка, похожая на тень, встала в освещённом проёме, ведущем в гостиную. — Марина? Ты одна? Почему так поздно? Что-то случилось?

— Аи! — Марина прошла в комнату и сразу с порога начала говорить.

— Я, конечно, виновата, но… я не виновата. Ты не сердись и не напускай на меня порчу. Я же не знала, что Лилька про тебя разболтает. Если бы знала, я бы ей ни за что… Но это теперь всё равно, мы что-нибудь придумаем, но ты только не злись, ладно? И порчу не напускай!

— Какую порчу? — в серых глазах Аи отразилось пламя зажжённого камина, и на мгновение они стали розовыми. — О чём ты говоришь? Я не понимаю.

— Ты можешь на меня злиться, потому что я случайно тебя выдала, — объяснила Марина. — А Капризка сказала, что, если я кому разболтаю, ты на меня порчу напустишь. Ты ведь можешь, да?

— Я не умею напускать порчу, — тихо рассмеялась Аи. — Да и зачем? Ты разболтала — мне теперь надо отсюда уходить? Сейчас?

— Да нет, нет, что ты! — растерялась Марина. — Зачем уходить? Не надо уходить! Я просто рассказала тебе, потому что испугалась, а так — ничего страшного, про эту дачу всё равно никто не знает.

— А как же ты попадёшь домой? — озабоченно спросила Аи. — Я слышала последний поезд. Он уже ушёл.

— Да? Правда, не попаду, — сообразила Марина и тут же беспечно махнула рукой. По сравнению с несостоявшейся порчей всё остальное казалось ей чепухой. — Поеду завтра на первой. Папа с мамой сами под утро придут, не успеют как следует испугаться. Заодно, может, мы с мамой от Лены избавимся. Может, папа её уволит за то, что она меня не укараулила… — последняя мысль понравилась Марине настолько, что она мстительно улыбнулась и потёрла ещё не отогревшиеся руки.

— Раздевайся и грейся, — сказала Аи. — Ты есть хочешь?

— Уж-жасно! — призналась Марина. — А что у нас есть?

— Картошка есть и тушёнка. Будешь?

— Спрашиваешь! А! Я вот тут тебе икры привезла. Красной и чёрной. Ты любишь икру?

— Люблю, — медленно улыбнулась Аи. — В икре белка много. Ты грейся, а я пока картошку почищу. Вы ведь картошку чищеную едите? И варёную, да?

— Да, — растерянно подтвердила Марина. — А ты что — сырую и нечищенную?!

— Мне отчего-то всё равно, — Аи виновато пожала плечами и отправилась на кухню.

Марина почему-то опять испугалась.