Одно короткое лето (СИ)

Анюта вдруг прервалась и многозначительно взглянула на котёл. В его топке с гулом билось багровое пламя. Голова проследил за её взглядом и беспокойно заёрзал. Невыносимая жара туманила людской рассудок, заставляла видеть наяву то, о чём говорила охотница. Алые руны, начертанные на стенах, переплелись в картину сотворения мира. Должно быть в этом месте старик действительно легко впадал в транс, а любой чувствовал себя одурманенным. Каждое слово в жаре воспринималось легко и проникало виденьями в затуманенный разум.

— Расскажи больше! Больше об огне – о Великом Жаре! — начал просить Голова.

— Явился Бог огня Семаргл в вихре пламени – самом чистом и другое всеочищающем. Ехал он на златогривом коне серебряной масти, и где конь тот ступал – всюду выжженный след оставался. Но селезень-ночь породил тогда Великого Чёрного Змия, который удумал силу и славу Сварога себе отобрать. Ударил Чёрный Змий по бел-горюч камню, и полетели от него чёрные искры, родившие нечисть и всех злых духов. Схлестнулся тогда Огнебог со Змием, и разыгралась долгая битва. Но не хватало сил у Семаргла одному одолеть Змия и всю нечисть им порожденную. Попросил он тогда помощи у отца своего – предка Сварога, и одолели они Змия вместе. Запрягли Змия в великий плуг и распахали мир на три части: Правь, Явь и Навь. Правь для чистых духов и благородных предков наших, Явь для живущих сейчас, а Навь – буде миром подземных душ, самых тёмных и злобных при жизни. Когда от Богов люд произошёл, Семаргл даровал им Великий Жар, что спасает от Долгой Зимы и укрепляет стены наших домов. Такой мой сказ о том, как было рождено всё сущее, как запылал огонь в наших топках. Доволен ли ты, Голова, поражен ли в самое сердце?

— Доволен, — сглотнув, отозвался старик. — Поражён. А что стало после со Змеем? Когда на нем мир был распахан, что с ним сделали?

На губах Анюты мелькнула улыбка. Медленно одев капюшон, она договорила:

— А Змий тот и доселе рядом. Серым пламенем дышит, ищет огонь, сгубивший его. Лютой смертью ползёт он на брюхе с восточных весей. Сотней тысяч голов смотрит к западу. Не сбережёшься, не уйдёшь с пути его — сам погибнешь, и весь род твой погибнет.

Закончив свой сказ, Анюта вернулась обратно к скитальцам. Голова тут же требовательно замахал Михаилу рукой, подзывая поближе. Из марева выступили два опричника, среди которых был и Григорий. После услышанного привратник смотрел на знакомого так, словно видел впервые. Михаил подошёл к Голове под охраной, и старик сразу вцепился в его рукав крючковатыми пальцами.

— Бери всё что хочешь за девушку! Оставь её мне – жрицей сделаю! Она всё знает, всё! Долгими Зимами на любой вопрос людям ответит, все знаки объяснит, все руны укажет! Не даст никому взбунтоваться, всех околдует! Когда я умру – сама здесь править будет, чего хочешь за неё проси!

Сказалец бы не оставил Анюту, даже если бы Голова предложил вернуть прежний мир с Тёплым Летом. Дело было не в Нави – Михаил знал, какой-такой «Змий» наползает с востока. Но даже не будь Серой орды, он бы не отдал девушку и за все сокровища Блока. Страх и алчность жуткого старика рождали в нём наивысшее омерзение.

— Она не останется, сама не захочет. Сдержи своё слово, Голова, нельзя её злить. Ты же видишь – девчонка сильна и знает богов. Будешь насильничать, не выпустишь нас — пожалеешь.

Посмотрев в глаза старика, Михаил приметил, как тухнут в них искры надежды. Поджав губы, Голова засопел – решение принималось не просто. Суеверия, коими он опутывал людей Блока, на этот раз сами схватили за горло. Он верил в них, ибо без этой веры был простым упырём, который уютно устроился в тёплом местечке – тираном, поработившим тысячи отчаянных душ. Бог, коим мнил себя дряблый старик не мог посягнуть на несущую слово богов. Народ не поймёт.

— Хорошо, — наконец проговорил Голова и со значением кивнул Григорию. Опричники отступили, угроза за спиной семьи скитальцев немного развеялась. — За сказы столь необычные, вы получите должное. Принесите ему запасы из того, что осталось!

В сопровождении стражи отец вернулся к Олежке. Опричники не стали больше держать их и спешно вывели из священного места. Удаляясь прочь от Великого Жара, сказалец чувствовал, как становится легче не только телу, но и душе. В этот раз его семья прошла по самому краю. Опасность часто встречалась скитальцам, с каждым годом жизнь становилась сложнее. Многие уже не хотели расставаться с едой за слова, даже если новости им узнать было неоткуда. Но сегодня пришлось оказаться в опасности совсем неожиданно.

Мужчина и молодая женщина… Играют, поют стихами, бродят с редкой собакой. Если идут той же дорогой, значит Михаилу положено о них что-то знать. В своей памяти он начал перебирать всех скитальцев, которых встретил за жизнь. Их было немного, очень немного, но никого, кто играл или пел свои новости не вспоминалось. Это была не просто обида от превосходства чужого таланта – речь шла о жизни и смерти. Если семья ещё раз попадёт в такую беду, счастливого случая может и не представиться.