Одно лето в Сахаре

Конечно, это взор не только беспристрастного наблюдателя и объективного повествователя. В каждом слове и каждом штрихе чувствуется Фромантен-художник и Фромантен-писатель с его романтическим видением действительности, умением выделить и подчеркнуть (иногда, может быть, излишне густо) все прекрасное, с его пристрастием к легендам, чарующим образам и постоянным обращением к античности как источнику классического понимания красоты и совершенства. Об этом следует помнить, читая в его дневнике о военной колонне, замершей «в немом восторге» у Эль-Кантары, о красивой девушке «с глиняной амфорой на обнаженном бедре», которая представляется скорее романтическим видением античных времен, нежели реальной мусульманкой (т. е. весьма стыдливой) сахарских предгорий середины прошлого века. Об этом же вспоминаешь, когда Фромантен сравнивает арабских бедуинов с обитателями «страны Ханаан», говорит, что арабский костюм «так же красив, как греческий», и сопоставляет арабов с древними греками, Алжир — с Аркадией, одежду алжирцев (хаик) — с древнегреческой туникой.

Однако, сделав поправку на своеобразие авторского восприятия, на несколько субъективную, но весьма яркую и интересную окраску его впечатлений, следует признать произведение Фромантена одновременно и этнографическим очерком, и одним из первых во французской литературе достоверных описаний быта и обычаев алжирцев, и любопытным историческим источником, и важным человеческим документом, который в свое время способствовал лучшему пониманию Алжира французами, несмотря на все неточности, вполне понятные при уровне изучения страны в то время. В конце концов не так уж важно, что этимология некоторых названий выводится автором неверно: Телль — это не «последний» (тали), а «холм, возвышение»; Сахара — это не от «сухур» (предрассветное время еды в пост), а от «сахра» (пустыня). Важно другое — правдивое описание жизни сахарцев, их чувств и поведения, их обычаев, столь превозносимых автором. Парадоксальность и спорность его суждений не так уж часты. Зато их обоснованность, меткость и непредвзятость постоянны. И если можно иногда встретить у него фразу, явно заимствованную у лейтенанта Н. или прочих колониалистски настроенных французов, то это лишь досадная оговорка. Вместе с тем стоит принять во внимание и метод подхода автора к окружавшему его. Он сам его определил, как бы случайно обмолвившись: «Сначала замечаешь лишь своеобразие костюмов, оно пленяет и заставляет забыть о людях».

Но Фромантен старается избегать подобной поверхностности. Он не только наблюдает за алжирцами всех рангов, от халифа до слуги, за их церемониями, повседневными занятиями, пышными выездами и трудовыми буднями. Он вслушивается в их рассказы, вглядывается в их лица. Отступая от документальности ради художественности, он домысливает, достраивает их образы, стремится сделать их понятными читателю. Художественное начало в его произведении не противоречит документальному. Над всеми деталями, романтическими преувеличениями, оговорками, неточностями и парадоксами «Одного лета в Сахаре» властно доминируют светлый оптимизм и гуманизм автора. Он сам без обиняков сформулировал свое кредо освобождения от всяких экзотических наслоений и национальных предубеждений, заключив один из своих внутренних монологов поразительной для француза в Алжире прошлого века фразой: «Кого я надеюсь здесь найти? Араба или человека?» Ибо для Фромантена человек — прежде всего. И, обращаясь к своему современнику, французскому читателю, Фромантен первым из писателей Франции призвал увидеть и оценить в алжирце Человека во всем его духовном богатстве и многообразии, Человека, имеющего право на уважение и национальное достоинство.

Р. Г. Ланда

Глоссарий [23]

Башамар — начальник каравана

Бордж — букв, «башня». Может обозначать также крепость, бастион или форт

Гафла (кафила) — караван, колонна, конвой

Гюятен эль-дьяф (кайятин аль-адьяф) — шнуры для гостей. Здесь — палатки для гостей Дар-дияфа — букв, «дом гостеприимства», т. е. гостиница Дейра — букв, «округ, среда, круг, окружение». Здесь — резиденция военачальника или вождя племени Джебира — накидка

Джерби — ткань, выделываемая на о-ве Джерба (Тунис)

Джериди — шерстяной плащ Джихад — священная война Диффа — торжественный обед в честь гостей

Змала — букв, «товарищество». Здесь — резиденция вождя или военачальника

Зуав — солдат специальных горнострелковых частей колониальных войск;

набирались в основном из алжирских французов Ид аль-кебир — «великий праздник», называемый также «праздником жертвы»

Каид — букв, «начальник, командующий». До прихода французов в Алжире так назывались вожди племен Ксур (дуар) — название горных селений в Сахарском Атласе и его отрогах Кускус — блюдо из мяса, соуса, крупы и овощей

Махзен — букв, «казна». В странах Магриба означает также «правительство»

Мзабиты — последователи магрибинской разновидности религиозной секты ибадитов, восходящей к хариджитам VII в.

Оссуарий — место для погребения костей умершего у зороастрийцев

Панки — мн. ч. от «панк» — индийский веер