Одно мгновение бури

Никому в голову не придет сказать о Сан-Франциско «он» или «она».[1] Но иногда, тем не менее, они носят атрибуты того или другого пола. Этим отличаются на Земле, например, портовые города Средиземного моря. Не исключено, что причиной тому — бесполые имена собственные, бытующие в данном округе, но, в любом случае, имя расскажет вам больше о жителях, чем о самом городе. А вообще, мне кажется, все гораздо сложнее.

Спустя два десятилетия после основания актом муниципального совета станцию Бета окрестили женским именем Бетти официально. Я считал и считаю до сих пор, что причина этому одна: ранее Бета предназначалась для отдыха путешественников и профилактического ремонта. Бетти не претендовала на роль дома, но чем-то походила и на отчий дом и на веселый привал: земная пища, новые лица, звуки, пейзажи, дневной свет… Если вы из тьмы, холода и безмолвия вдруг попадаете туда, где тепло, светло и играет музыка, вы полюбите это место, как женщину. Нечто подобное чувствовал мореплаватель древности, когда высматривал на горизонте землю, сулящую отдых после долгого пути.

Я чувствовал то же самое дважды: когда впервые увидел станцию Бета и потом, когда ее уже называли Бетти.

Я — здешний страж Ада.

…Когда шесть или семь из моих ста тридцати «глаз» внезапно ослепли и мгновенно прозрели опять, а музыка захлебнулась в разрядах статического электричества, я забеспокоился, справился по телефону в Бюро Прогнозов о погоде и голос девушки, записанный на пленку, объявил мне, что днем или ближе к вечеру ожидаются сезонные дожди. Я повесил трубку и переключил один «глаз» с внутреннего режима на внешний.

На небе ни облачка. Ни одного барашка. Только косяк зеленоватых летучих гадов пересек пространство перед объективом.

Я переключил «глаз» обратно и стал наблюдать за неторопливым, без «пробок» автомобильным движением по аккуратным, ухоженным улочкам Бетти. Три человека вышли из банка. Двое вошли. Я узнал вошедших и, скользнув взглядом мимо, мысленно помахал им рукой. У почтамта было тихо, на всем лежала печать повседневности: на металлургических заводах, на скотных дворах и фабриках синтетических материалов, на стартовых площадках космопорта и на фасадах офисов. У гаражей для наземного транспорта сновали автомобили. Машины, как слизняки, медленно ползли по лесной дороге у подножия гор, оставляя за собой колею — своеобразную отметину о поездке в землю обетованную. В окраске окрестных нив преобладали желтый с коричневым и редкими вкраплениями зеленого и розового цвета. На экране появились дачные домики в виде буквы А с зубчатыми и колоколообразными крышами, утопающими в разноцветной листве, из которой торчали иглы громоотводов. Немного погодя я отправил «глаз» обратно на пост и стал наблюдать за галереей из ста тридцати сменяющихся картинок — экранов Службы Нарушений при муниципальном совете.

Треск разрядов электричества усилился, и мне пришлось выключить радио. Лучше вообще не слушать музыку, чем слушать ее в отрывках.

«Глаза», перемещавшиеся по инерции вдоль магнитных линий, начали меркнуть. И тогда я понял, что к нам движется буря.

Я на предельной скорости направил один «глаз» к Святому Стефану. Это значит, что придется ждать двадцать минут, пока он заберется на гору. Другой я послал вверх, прямо в небо — ждать этой панорамы придется около десяти минут. Потом я предоставил полную свободу действий автосканеру и спустился вниз выпить кофе.

Войдя в приемную мэра, я подмигнул секретарше Лотти и кивнул на дверь.

— Мэр у себя? — спросил я.

Лотти, девушка неопределенного возраста, но с хорошей фигуркой и редкими угрями, подарила мне случайную улыбку, но мой приход вряд ли можно было назвать случайностью.

— Да, — сказала она и вернулась к бумагам, разложенным на столе.

— Одна?

Она кивнула в ответ, и от этого сережки у нее в ушах затанцевали. Темные глаза в сочетании со смуглой кожей делали ее «вполне». Еще бы прическу, да побольше косметики…

Я подошел к дверям и постучал.

— Кто? — спросила мэр.

— Я, — сказал я, открывая дверь. — Годфри Джастин Холмс, для краткости — Год.[2] Мне хочется с кем-нибудь выпить кофе, и для этого я выбрал вас.

Она отвернулась от окна, за которым что-то разглядывала, сидя во вращающемся кресле. Когда она поворачивалась, ее волосы, ярко-белые, короткие и с прямым пробором, чуть колыхнулись, как объятый солнцем снег, подхваченный ветром.

Она улыбнулась и сказала:

— А я занята.

«Зеленоватые глаза, подбородочек уголком, милые нежные ушки — я люблю Вас всю целиком», — вспомнил я анонимную валентинку, которую послал ей месяца два назад.

— Но не настолько занята, чтобы не попить кофе с Богом, — объявила она. — Можете выбрать себе трон. Я сделаю растворимый.

Мы занялись каждый своим делом.

Пока она готовила кофе, я откинулся в кресле, зажег сигарету, позаимствованную из ее пачки, и заметил:

— Похоже, будет дождь.

— Угу, — ответила она.

— Это не для поддержания разговора, — сказал я. — Бушует сильная буря Где-то над Святым Стефаном. Скоро я узнаю точнее.