Употребление микроскопа надобно ввести в нравственный мир, надобно рассмотреть нить за нитью паутину ежедневных отношений.
Будьте уверены, что человек нашей эпохи, который пишет о Красоте, Истине и Добре, — дурен лицом, лжец по своей природе и интриган по ремеслу.
Нравственности предшествует принуждение, позднее она становая обычаем, еще позднее — свободным повиновением, и, наконец, почти инстинктом.
Огородник может решать, что хорошо для моркови, но никто не может решать за другого, что есть благо.
Когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то — хорошо». Когда нам хорошо, мы редко думаем: «Где-то кому-то — плохо».
Если знаешь, что делает вещи естественными, то поступки не будут неправильными.
Моралисты походит на химиков, которые приготовляют лекарства для других, а сами редко ими пользуются.
Мораль — это важничанье человека перед природой.
Даже шайка разбойников должна соблюдать какие-то требования морали, чтоб остаться шайкой; они могут грабить весь мир, но не друг друга.
Склоняющийся над павшим распрямляется во весь рост, поднимающий других возвышает себя.
О нравственных качествах человека нужно судить не по отдельным его усилиям, а по его повседневной жизни.
Истинный показатель цивилизации — не уровень богатства и образования, не величина городов, не обилие урожаев, а облик человека, воспитываемого страной.
Есть тысяча способов быть очень дурным человеком, не нарушая ни одного закона.
Любого, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что.
Высшее право часто есть высшее зло.
Некоторые неписаные законы сильнее всех писаных.
Старший Судья, который не способен карать, становится в конце концов сообщником преступления.
Предосторожность проста, а раскаяние многосложно.
Образ мыслей ненаказуем.
Там где правила игры не позволяют выиграть, английские джентльмены меняют правила.
Не в силе Бог, но в правде.