Одно сердце на двоих

— Ладно. Дал он мне «Винторез», который его парни у духов отбили. К нему два магазина по двадцать патронов. Отличная вещь, пристрелянная. Я проверял, когда отъехал от центра.

Галдин посмотрел на Снегирева и протянул:

— Так у тебя «Винторез»?

— А у тебя, Вадим, по-моему, со слухом что-то не так.

— «Винторез», это хорошо.

— А я о чем. Особенно если он засветился у игиловцев в Сирии или в Ираке.

— Но откуда у них «винторезы»?

— Я думаю, из Саудовской Аравии. Россия же продает туда оружие.

— Возможно. Ладно, давай изучим план, который передал участковый.

Офицеры прошли за стол, включили небольшую лампу.

— Так, забор. Кирпич со столбами из камня, на них светильники, но я что-то не видел, чтобы они все горели. Только с фасада да по углам, внутри.

— Их, наверное, включают, когда высокопоставленные гости приезжают.

— Не исключено. Сухобоков же экономит на всем, на чем только можно.

— Кроме себя.

— И на себе экономит. Такая натура. Ладно, ворота и сторожка. Внутри единственный охранник, перед ним мониторы. Он может видеть дорогу, идущую от деревни в село, и всю площадку перед воротами. Слабое место в том, что он один. Это опять-таки результат жадности Сухобокова. На сутки заступают двое. Один сидит ночь, второй — день. Тот из них, который свободен, наверняка отдыхает в сторожке либо в правом от фасада гостевом доме. Если пара охранников из села, то у себя дома. Дальше мощеный двор с фонтаном, который сейчас не работает, слева гаражи на четыре машины. В центре особняк. С востока от него еще один гостевой дом, с запада сауна с мансардой. За ней закрытый теннисный корт и хозяйственные постройки. От мощеного двора отходят аллеи, ведущие к сауне, теннисному корту, гостевым домам, хозяйственным постройкам, тыловой калитке и далее, к причалу. Повсюду, где только можно, сосны, ели, пихты, туи. Межу ними высокий разросшийся можжевельник. Слева от особняка скважина в отдельной закрытой будке. ЛЭП к помещению не идет, значит, проложен кабель. Светильники внутри и на каждом столбе забора. Крестиками помечены работающие камеры. Сам видишь, где они установлены. Все остальные — муляжи.

— А что это за заштрихованные участки? — спросил Снегирев.

— Слепые зоны камер видеонаблюдения.

— Это получается, что охранник не видит ни восточное, ни западное направления. Но там лес, через него идет дорога.

— По ней участковый объезжал озеро. Контролируются фасадная площадка и двор перед особняком. Тыл поместья с теннисным кортом, садом, задней аллеей, хозяйственными постройками, калитку и северную полосу шириной до пяти метров охранник не видит. Он может разглядеть причал с катерами, пляж, большую часть озера. Странная система безопасности. На территорию можно спокойно войти сразу с трех направлений. Почему Сухобоков так беспечен? Может, у него есть дублирующая система охраны, которой он пользуется сам? Или муляжи — это сказка Гвоздя? Работают не четыре камеры, а все?

— Мониторы!

Снегирев посмотрел на Галдина и уточнил:

— Что мониторы?

— Их в сторожке только два, экраны разделены напополам. Следовательно, картинки идут с четырех камер.

— Это в сторожке. А если в доме сидит другой наблюдатель? С десятью мониторами?

— Все может быть. Для проверки информации участкового мы и выходим на разведку. У нас есть сканеры, которые точно узнают, какая электроника работает в поместье. Нам, Сеня, интересна тыловая сторона усадьбы. Оттуда и пойдем.

— А каким может быть наше итоговое решение? — поинтересовался Снегирев.

— Будем работать вместе с парнями Валиева. Я ведь и до тебя рассматривал варианты привлечения спецназа. Но для того чтобы убедить в этом начальство, нужны веские доводы. Так что до штурма особняка далеко. Но об этом позже. Время 3.59. Надевай свой камуфляж и выходи во двор. Я буду там.

— Султана берем с собой?

— Возьмем. В поместье нет собак.

— Почему?

— Потом расскажу.

— Лады, я быстро. А как насчет «винтореза»?

— Оставь тут. Хватит моего пистолета.

— Смотри.

— Давай, Сеня, поторапливайся! У нас мало времени.

В 4.10 офицеры вышли на тропу, ведущую к озеру. Их сопровождал Султан, который внимательно отслеживал обстановку и замечал то, чего не мог уловить человек. Через сорок минут они уже были на углу восточного и северного заборов.

Друзья видели причал, катера, пришвартованные к нему и похожие на небольшие моторные яхты, пляж из белого песка, явно привезенного сюда. На берегу ни одного человека.

Они одновременно включили сканеры. Галдин принялся проверять северную часть забора, Снегирев — восточную. На это у них ушло десять минут.

Потом Галдин сказал:

— У меня, как и говорил участковый, работает только одна камера, смотрящая на причал, пляж и участок перед озером.

— У меня ни одной. Сканер не может ошибиться, он очень чувствительный.

— Значит, большинство камер и в самом деле дешевые муляжи. Идем к калитке.