Одноэтажная Америка

— Знаешь, — говорит он, — у меня в машине русский… Да нет, не шучу я, настоящий, прямо из Москвы… Не выпил я ни капли, ты же знаешь, на работе не пьем… Ничего я не придумал… Ну ладно, до вечера. Я тебя люблю.

Потом он обернулся ко мне и сказал:

— Она решила, что я ее разыгрываю… А знаете, почему мы всегда так прощаемся?

— Нет, а почему?

— Потому что каждый день может быть для нас последним, такая у нас работа, поэтому, прощаясь, всегда говорим друг другу «я тебя люблю».

* * *

Накупив бейсболок и маек с надписью «Дорожная полиция штата Оклахома», мы поехал и дальше. На прощание нас предупредили, чтобы мы сняли эти предметы одежды до того, как пересечем границу соседнего штата:

— Нас там не очень любят, завидуют нашей славе, так что вы поосторожней.

* * *

Уже в машине у нас возник довольно любопытный разговор, который я привожу текстуально.

Познер: Вот я хочу вас спросить: у вас уже сложилось некоторое общее впечатление об этих людях? Об американцах?

Ургант: Вот эта черта, которую я не могу не заметить. Они люди открытые. С людьми не надо пытаться найти какой-то контакт. Они уже открыты для контакта.

Брайан: По-моему, американцы всегда готовы высказать свою точку зрения, если под этим мы и подразумеваем открытость. Они никогда не пытаются скрыть что-либо, они не двуличны — сразу выкладывают все. И я думаю, что это замечательное качество.

Ургант: К вопросу об открытости. Мне, конечно, очень интересно было бы узнать и проверить вот эту теорию, о которой, кстати, сказал профессор в Чикаго. Не теорию, а даже вот ощущение, что американцы — это те люди, которые невероятно открыты. Они впускают тебя сразу в свой мир, они участливы. Но это все — поверхность. Но если уж говорить дальше… будут ли они разделять не только мой интерес к ним, но и еще какие-то твои проблемы — это вопрос. Пока ответа у меня на него нет, потому что, к сожалению, знаю только одного американского гражданина, с которым мы имеем общение больше трех дней в нашей поездке — это Брайан. Совсем скоро — завтра-послезавтра — я собираюсь попросить у него в долг деньги. И таким образом проверить, насколько мы близки.

Брайан: Я могу сказать, что я провожу черту в отношении Ивана. Я знаю его всего несколько дней, но уже понял, что в этой ситуации мой ответ будет: ни за что на свете. Ни за что.

Ургант: Благодарю, Брайан. Вот и ответ. Спасибо огромное, Брайан.

Брайан: А что ты думаешь, Владимир? Ты-то встречался со многими американцами.

Познер: У меня впечатление, что американцы открыты, но не сентиментальны. Они будут очень открыты с вами в том, что касается обсуждения каких-то проблем, но там, где идет речь об их внутреннем мире, об их личном, они с вами не будут разговаривать, потому что вы… Ну кто вы им?

Ургант: Я говорю о том, что в принципе существует ли в американском сознании — или там, как хотите, в американских людях вот такие качества, когда мы можем делиться друг с другом, сопереживать друг другу. В каких-то очень личных вопросах… Или все-таки это общество по первому плану невероятно открытых и дружелюбных людей, которые, безусловно, помогут вам подняться на улице, если вы упали, но не будут вас спрашивать, почему вы упали-то, по какой причине, из-за какой болезни.

Познер: Это неверно.

Ургант: Неверно?

Познер: Они помогут вам встать, они вызовут «Скорую помощь», они не пройдут мимо, как у нас часто бывает. Они как раз не пройдут мимо. Не проедут. Это мы сейчас говорим о разных вещах.

Ургант: Но вы же понимаете, что я имею в виду? Они всегда отстаивают… private… какой-то вот такой… частную зону, куда тебя не допускают. Что мне, как человеку, который вырос и прожил свою жизнь в России… как мне кажется, мы в России имеем другое — и это как раз меня и интересует… Я имею в виду… 300 миллионов людей… которые потенциально могут тебя понять. Ведь это же самое важное. Знаете, как говорят, русскую душу никогда не поймешь.

Познер: Ну, вообще, я считаю, что Тютчев глубоко заблуждался, когда он писал, что умом Россию не понять и так далее. В этом есть определенный националистический оттенок. По-моему, это все глупости. На самом деле, понять другую страну, понять другой народ… вообще, это требует, во-первых, тонкости, желания и времени. И требуется, может быть, даже определенный талант.

Глава 7 И все-таки война проиграна

«Пора уже исполнить обещание написать об американских дорогах… Они стоят этого…

Мы не впервые очутились на автомобильной дороге. Теперь мы уже привыкли, притерпелись к этому блестящему дорожному устройству, но первое впечатление было незабываемым. Мы ехали по белой железобетонной плите толщиной в одиннадцать дюймов. Эта идеально ровная поверхность была слегка шероховата и обладала огромным коэффициентом сцепления. Дождь не делал ее скользкой.