Одноэтажная Америка

Еще одна любопытная деталь: они пишут о том, что попали в Синг-Синг в выходной день, когда заключенным было разрешено гулять во дворе. Там они увидели группу мужчин, игравших шарами в какую-то незнакомую им игру. Им объяснили, что это игра итальянская, и что в тюрьме очень много итальянцев. Но они вообще не пишут о чернокожих, что удивительно: сегодня афроамериканцы составляют восемьдесят процентов тюремного населения (и около десяти процентов населения страны), то есть тюрьмы отличаются «черным цветом». Если бы так было тогда, такие наблюдательные люди, как Ильф и Петров, несомненно обратили бы на это внимание. Значит, так не было? Почему тогда, всего лишь за полвека с небольшим, так радикально изменилась картина?

Мы в Синг-Синг не попали. Но посетили две другие тюрьмы, одну в городе Ливингстоне, штат Техас, другую в Луизиане. С нее я и начну, с самой большой тюрьмы в Соединенных Штатах Америки, название которой — «Ангола»…

В ней содержатся более пяти тысяч заключенных. И все они дожидаются своей смерти, потому что все они — за исключением человек десяти, приговоренных к смертной казни — приговорены к пожизненному заключению.

В «Анголе» нами занимался помощник начальника тюрьмы по связям с общественностью, некто Гарри Янг. Мужчина видный, здоровенный, усатый, лет пятидесяти пяти. Часто улыбается, любит сострить, ввернуть смачное словцо, дает вам понять, что вы — дорогие и желанные гости, но не спускает с вас глаз. Все вопросы — только ему, запрещено разговаривать с кем-либо из тюремного персонала без его личного разрешения, то же относится к заключенным. Жаль, конечно, что не было начальника тюрьмы, Берла Кейна, жаль, потому что говорят, что с его приходом порядки в «Анголе» радикально изменились.

Брайан Кан подтвердил (он как адвокат в свое время сумел вытащить невинного человека из этой тюрьмы), что «Ангола» пользовалась репутацией самой страшной, самой кровавой и жестокой тюрьмы Америки. Управляли всем сами заключенные, дело дошло до того, что в знак протеста против жестокого обращения тридцать один человек перерезал свое ахиллово сухожилие.

Берл Кейн — как рассказывают — человек глубоко религиозный, который считает, что пожизненное заключение само по себе тяжелейшее наказание, что надо способствовать тому, чтобы человек сохранял чувство собственного достоинства, переродился, вновь, по сути дела, стал человеком.

Конечно, мы видели не все. Нам не показали камеры-одиночки, где держат «непослушных» по двадцать три часа в сутки и выпускают на прогулку только на один час. Нам не показали тюремный карцер, равно как и те камеры, в которых сидят приговоренные к смертной казни. Но многое показали, и это произвело впечатление: заключенные ходят в своей одежде, а не в тюремной робе, им позволяется носить нормальные ремни, пользоваться шариковой ручкой, ходить по помещениям, где они исполняют ту или иную работу.

В «Анголе» есть свое радио, которым управляет заключенный Уолтер Дикс, приговоренный к пожизненному заключению за убийство. Он сидит уже восемнадцать лет. Он говорит:

— Наш начальник — просто подарок от Бога.

— Правда? Все тут твердят это.

— Да, он позволяет нам быть людьми. Мы же не звери. К нам здесь относятся как к людям, а не как к животным, нам многое разрешается. Не думаю, что в других тюрьмах, как у нас, можно подойти к служащим поздороваться за руку… Это такая тюрьма, понимаете, дар Божий…

Вот парадокс: эти люди никогда не выйдут отсюда, но их пытаются сделать людьми, а во всех других тюрьмах, откуда когда-то выйдут, отсидев свои сроки, заключенные, из них делают зверей.

В «Анголе» даже есть хоспис, в нем работают около пятидесяти добровольцев, среди них — Тед Джорбан, осужденный на 140 лет (из них он уже отсидел около 40). Вот его слова:

— Раньше здесь человек умирал в одиночестве, а теперь рядом с ним кто-то есть. Понимаете, то есть рядом с тобой, с умирающим, постоянно находится кто-то 24 часа в сутки. Буквально сидит рядом, пока человек умирает, чтобы тот умирал не в одиночестве…